Социально-психологические характеристики молодежи как субъекта имиджа вс рф

Мир воспринимается людьми через призму своих особенностей и условий собственной жизни. Молодежь имеет свою специфику познания окружающей действительности, отличающую ее от детей и взрослых . Следовательно, особенности имиджа ВС РФ будут в значительной степени определяться социально-психологическими характеристиками молодежной аудитории.

Психология молодежи получила наиболее полное освещение в возрастной психологии юношества. К проблемам юношеского возраста в отечественной психологии обращались ведущие психологи и социальные педагоги: Л.С. Выготский, С.Л. Рубинштейн, Д.Б. Эльконин, Л.И. Божович, Д.И. Фельдштейн, B.C. Мухина, И.Ю. Кулагина, И.С. Кон, А.В. Мудрик, И.М. Ильинский и др. Теоретические модели юношеского возраста представлены во всех направлениях западной психологии, включая подходы Э. Шпранглера, Ш. Бюлер, С. Холла, К. Левина, Р. Бенедикт, М. Мид, Ж. Пиаже, Б. Заззо, Э. Эриксона и др.

Как социально-психологическое явление, молодежь значительно реже становится предметом изучения. Хотя психология молодежи как научное направление возникла в начале XX века и эмпирические исследования проблем молодежи были проведены до первой мировой войны , сегодня испытывается недостаток фундаментальных работ, особенно в отечественной психологии. В большинстве психологических словарей отсутствует определение молодежи. Незначительно число психологов среди исследователей молодежи .

Слово «молодежь» (Youth -англ., Jugent -нем.) в разговорном языке имеет самые различные значения. И в законодательстве и в общественном мнении грани определения молодежи размыты. Среди исследователей также нет однозначного мнения, что такое молодежь: функция, возрастная стадия или социальная группа? Ряд социологов и психологов отмечают «произвол и неуверенность» в определении этого понятия. Зачастую ставится знак равенства между понятием «молодежь» и «юношество». Не достигнуто единодушия в определении критериев принадлежности к молодежи.

Исходя из анализа научной литературы по данной теме, можно выделить наиболее типичные подходы к определению молодежи на основании различных критериев (возрастной, медико-антропологический, юридический, психофизиологический, социально-психологический, конфликтологический, профориентационный и др.). Возрастные определения молодежи наиболее распространены. Однако, многие исследователи указывают на отсутствие научного основания и примитивность таких определений . Поэтому, большинство ученых отказываются от установления жестких возрастных границ при определении молодежи. Здесь, как и во многих других случаях, можно говорить лишь о принадлежности к категории «молодежь» в большей или меньшей степени. Развитие личности не является функцией возраста потому, что оно детерминировано не биологически. Возраст следует использовать как один из критериев в сочетании с другими критериями.

Общепринятой становится точка зрения, согласно которой молодежный возраст начинается с изменением объективных условий жизни, общественного положения. Сущность самого понятия «молодежь», таким образом, приобретает социальную природу . Следовательно, при определении понятия «молодежь» важно учитывать социальные критерии, не ограничивая его рассмотрением антропологического и возрастного содержания. Поэтому, большинство современных исследователей в основу определения молодежи кладут несколько критериев.

Наиболее полно интегративный подход к пониманию молодежи реализован в современных социально-психологических концепциях. И.С. Кон предлагает такое многомерное определение молодежи: это « социально-демографическая группа, выделяемая на основе совокупности возрастных характеристик, особенностей социального положения и, обусловленных тем и другим, социально-психологических свойств. Молодость как определенная фаза, этап жизненного цикла биологически универсальна, но ее конкретные возрастные рамки, связанный с ней социальный статус и социально-психологические особенности имеют историческую природу и зависят от общественного строя, культуры и свойственных данному обществу закономерностей социализации» . Исходя из наиболее распространенных подходов в психологических исследованиях, а также на основе сопоставления возрастной структуры со структурой занятости, брачной и образовательной структурами населения России , условные возрастные границы молодежного возраста следует определить в пределах от 15 до 24 лет.

Важной характеристикой молодых людей является восприятие себя именно как «молодых», как обладающих статусом и особенностями молодежи, в отличие от детей и взрослых. Для юноши осознание принадлежности к молодежи осуществляется через осознание факта некоторой психологической общности с другими членами данной социальной группы. Именно это самовосприятие позволяет говорить о молодежи как о социальной группе. Организация воспитания и обучения молодежи по возрастному принципу усиливает эту возрастную гомогенность, способствуя выработке специфического «молодежного» самосознания и стиля жизни.

Следовательно, молодежь, как реальная социальная группа, обладает тремя основными признаками коллективной субъектности, выделенными А.Л.Журавлевым: взаимосвязанностью, совместной активностью и групповой саморефлексивностью . Исходя из представления о молодежи как субъекте социальной деятельности, можно утверждать, что общность содержания деятельности молодежи (переход из мира детей в мир взрослых, частный случай – учеба) порождает и общность ее психологических характеристик (ее групповое сознание).

Таким образом, особенности молодежи определяются ее промежуточным социальным положением, психологическими характеристиками данного возрастного периода, типом общественного устройства, культурой и свойственными данному обществу закономерностями социализации, несовпадением различных видов зрелости - физической, умственной, сексуальной, гражданской и трудовой.

Практически всеми исследователями молодежи вслед за Э. Шпрангером отмечается, что главным психологическим итогом перехода от детства к взрослости является развитие самосознания, вторичное открытие своего «Я». При этом, ключевая роль в развитии самосознания принадлежит социальной среде. По Л.С. Выготскому, самосознание и есть интериоризированное, перенесенное внутрь социальное сознание. Поэтому и характер самосознания существенно зависит от типа общественных отношений . Сама структура самосознания личности, отмечает B.C. Мухина, «строится внутри порождающей ее системы - той человеческой общности, к которой принадлежит эта личность» .

Развивающаяся рефлексия находит свое выражение в мировоззренческих поисках юности - проблеме смысла жизни. Задавая себе вопрос о смысле жизни, юноша пытается «разом осмыслить и собственное существование и перспективы развития общества» . В этом проявляется отмеченная Л.С. Выготским «доминанта дали» - установка юноши на обширные, большие масштабы, которые для него более субъективно приемлемы, чем текущие, сегодняшние.

Развитие самосознания характеризуется становлением новой субъективной реальности, а именно идентичности. Социально-психологическое содержание этого периода жизни определяется той ситуацией множественных социальных выборов, в которой оказывается молодой человек. Широко известную концепцию идентичности разработал Э. Эриксон. В отечественной психологии проблема развития личности как принятия системы идентификаций с именем, этносом, полом, возрастом и пр. рассматривается в работах И.С. Кона, В.С. Мухиной и др.

Юношеский возраст, по Эриксону, строится вокруг кризиса идентичности, состоящего из серии социальных и индивидуально-личностных выборов, идентификаций и самоопределений . И. С. Кон отмечает, что, сталкиваясь с широким кругом общественных отношений, юноша страстно желает «найти себя» - раскрыть свои реальные, до сих пор не выявленные возможности, выбрать из громадного множества видов деятельности те, которые максимально соответствуют его индивидуальности. Свобода выбора в современном обществе делает эту задачу весьма трудной. Психологическая трудность процесса идентификации является оборотной стороной свободы выбора. «К тому же – пишет И.С. Кон – самоопределение есть одновременно и самоограничение» .

Кризис идентичности отдельного человека нельзя отделить от современных ему исторических кризисов. Уязвимость юношей для стрессов, сопровождающих резкие социальные, политические и технологические изменения, следует рассматривать как фактор, который также может серьезно мешать развитию идентичности. Подобные изменения, как указывают исследователи молодежи , способствуют возникновению чувства неопределенности, тревоги.

Кризис идентичности в масштабе социальной общности можно определить как особую ситуацию сознания, когда большинство социальных категорий, посредством которых человек определяет себя и свое место в обществе, кажутся утратившими свои границы и свою ценность . Такой кризис идентичности, очевидно, характерен для современной российской молодежи. В период социальной неустойчивости разрушаются «Мы-концепции», а вместе с ними, личностные и социальные идентификации . Резкая смена ценностей в российском обществе, углубив закономерный юношеский кризис идентичности, вызвала кризис жизненного самоопределения молодежи как социальной группы. Нестабильность идентификации, связанной с большими социальными группами, ориентация на более «узкую» социальную идентичность является, по мнению Е.Н. Даниловой и В.А. Ядова, нормой современного общества . В исследованиях также отмечается кризис гражданской идентичности у современных юношей-призывников, неразвитость гражданского сознания у будущих защитников Отечества .

Закономерным проявлением кризиса идентичности является «ролевой» или «психосоциальный мораторий». В этот период человек «может поэкспериментировать» с социальными ролями, «примерить» их, не выбирая окончательно . Этот трудный выбор сопровождается сомнениями, критической переоценкой ценностей, и психологически связан с паузой в деятельности и в отношениях с другими людьми . Мораторий, как период до окончательного самоопределения, характеризуется запаздыванием в принятии на себя взрослых обязанностей, беззаботность со стороны юности и снисходительности со стороны общества. В современном обществе в связи с отодвиганием срока наступления взрослости растягивается и срок психосоциального моратория. В 18 лет еще нет желания брать на себя взрослую ответственность, не побуждает к этому и общество. Это создает противоречие с законодательно зафиксированной обязанностью призыва на военную службу.

Согласно концепции Д.Б. Эльконина, ведущим типом деятельности в этом возрасте становится общение со сверстниками. И.С. Кон отмечает, что «ни на каком другом этапе человеческой жизни роль коллектива сверстников не бывает так велика, как в юности». Быть популярным среди сверстников, заслужить их одобрение – один из важнейших мотивов юношеского поведения .

Существуют и другие изменения в мотивационной сфере юноши. В содержании мотивов на первый план выступают те, которые связаны с формирующимся мировоззрением, с планами будущей жизни. Мотивы представлены в виде иерархической структуры, характеризующейся «наличием определенной системы соподчиненных различных мотивационных тенденций на основе ведущих общественно значимых и ставших ценными для личности мотивов» . Мотивы действуют теперь не непосредственно, а возникают на основе сознательно поставленной цели.

Исследователи современной российской молодежи отмечают усиление роли прагматических, утилитарных ценностей в мотивационном ядре личности как следствие кризиса идентичности. Выявлена особая роль досуга в системе ценностных ориентаций. Рядом исследователей (А.Е. Созонтов, С.Г. Гунбина, Н.В. Ковалева) отмечается общее снижение мотивации, особенно мотивов самореализации, и повышение значимости мотивов жизнеобеспечения , приоритет жизненных стратегий «иметь» (власть, богатство, наслаждения, репутацию, успех) и «не иметь и не быть» (ценности безопасности, семьи, порядка, традиций, честности, справедливости) . Среди наиболее значимых проблем молодежь большинства регионов России на первое место ставит деньги .

Приоритетными стали личные ценности. «Я», «моя свобода и безопасность», «моя семья» и «любимые мной люди» занимают первые позиции в системе ценностей современной молодежи. И только потом, государство и общественные ценности . В этих условиях военно-корпоративные ценности, такие как, гордость за службу Отечеству, причастность к вооруженным защитникам национальных интересов страны, хороший коллектив и товарищи, возможность увидеть мир, получить профессию, закалиться физически и др., отходят на второй план . Не удивительно, что 74% военнослужащих по призыву настроены "защищать свою семью" и лишь 25% - "независимость и свободу Родины" .

По-видимому, не существует одинаковой иерархии ценностей для всей российской молодежи. Это объясняет противоречивость данных, получаемых исследователями. Место ценностей в сознании молодежи зависит от образования, региона, уровня благосостояния и т.д. Неустойчивость ценностной структуры может быть объяснена и особенностями кризиса идентичности, свойственного современной молодежи. Кроме того, исследователи, выявляющие ценностные ориентации, обращаются преимущественно к поверхностным слоям сознания молодых людей. Результаты, таким образом, сильно зависят от стереотипов и «принятых» мнений и не отражают всех глубинных потребностей молодежи.

Можно предположить, что иерархия ценностей, выявленная в исследованиях современной молодежи, не совпадает с характеристиками имиджа ВС РФ. Даже такая активная деятельность по созданию имиджа армии, как реклама, может предложить молодым людям сегодня лишь сложную профессию, разнообразную жизнь, ответственность и т.д. Но для большей части молодежной аудитории это не является значимым. В деятельности по созданию имиджа ВС РФ следует опираться на актуальные для молодежи потребности и ценности.

Одной из потребностей молодежи является романтизм, отмеченный еще С. Холлом в его характеристике молодежного возраста как периода «бури и натиска». Л.С. Выготский называет это «доминантой романтики» - стремлением юноши к неизвестному, рискованному, к приключениям. «Романтизм и стремление к идеальному делает молодежь особенно отзывчивой на любые начинания, требующие напряжения сил, подвига, героизма» . С одной стороны это создает благоприятные возможности для патриотического воспитания, формирования благоприятного имиджа ВС РФ. О романтизме, тяге молодежи к риску и героизму свидетельствует традиционно высокий конкурс в Рязанском институте ВДВ – по личным делам абитуриентов он составляет до 17 человек на место . При этом, поступающие знают, что никаких особых преимуществ в материальном плане и качестве образования у офицера-десантника нет.

Однако, с другой стороны, стремление к яркости и необычности может приводить к асоциальным поступкам, демонстрации «смелости» и «оригинальности». Кроме того, юношеский максимализм, завышеность оценок и притязаний мешают правильно оценить действительность, порождая пессимизм и апатию. Социальная активность юноши часто принимает форму абстрактной социальной критики, фиксации внимания на том, что не удовлетворяет, не соответствует его идеалу. Примером может служить резкость и безапелляционность суждений о службе в армии, о ВС РФ. Помимо гиперкритичности молодой человек проявляет склонность к спорам, теоретизированию, к построению гипотез и т.д., объясняемую развитием у молодежи способности к формальным операциям без опоры на конкретные свойства объекта .

Л.С. Выготский, характеризуя юношеский возраст, отмечал «доминанту усилия» - тягу к сопротивлению, преодолению, к волевым напряжениям, которые иногда проявляются в виде протеста против воспитательного авторитета и других негативных проявлениях. Неудовлетворенные поиски юности чаще всего проявляются как страстная тяга к передвижению. Эта тяга выражается или в генерализованном «существовании в движении» - «нестись сломя голову», или в реальном движении, таком как энергичная работа, азартные спортивные соревнования, танцы, путешествия и езда, участие в общественных движениях, если только они обращаются к потребности ощущать себя «движущимися».

Общество, по мнению Э. Эриксона, чтобы запрячь молодость на службу своим историческим целям, идет молодежи навстречу и предлагает широкий выбор активности. Эту тягу к движению призваны удовлетворять индустриальные достижения: автомобиль и кино . Сегодня к этому можно добавить компьютерные игры и Интернет . Однако они предлагают молодежи лишь иллюзию активного существования. Поэтому потребность в активном передвижении часто остается неосуществленной. Это объясняет молодежные «взрывы» - новые модные увлечения (танцы, протестное поведение и т.д.).

Таким образом, ключевой социально-психологической характеристикой современной российской молодежи является кризис социальной идентичности, определяемый, с одной стороны, влиянием универсальной возрастной стадии психического развития, а с другой, следствием трансформации современного общественного сознания России. Понимание значимости становящейся идентичности молодых людей, ее влияния на социальное познание и поведение, диктует необходимость предметного рассмотрения этого явления.

В современной науке широко распространен взгляд, что сознание людей в значительной степени определяется их включенностью в различные социальные группы. В обыденной жизни люди действуют повинуясь стремлению сохранить единство с группой. Ведущими характеристиками обыденного сознания, являются его нерациональный характер и социальная природа .

Данный подход наиболее полно выражает теория социальной идентичности. Все больше исследователей в отечественной и зарубежной психологии, вслед за Б.Ф. Поршневым и Г. Тэджфелом утверждают, что психологической основой объединения служит восприятие членами группы самих себя как «Мы» . Б.Ф. Поршнев на основе анализа грамматики языков народов мира сделал вывод о том, что в истории человечества категория «Я» появляется позже категории «Мы», а «Мы» – позже категории «Они» . Фундаментальный принцип выражен Б.Ф. Поршневым так: «всякое противопоставление объединяет, всякое объединение противопоставляет, мера противопоставления есть мера объединения» . Образование «Мы» в отличие от «Они» является, таким образом, универсальным принципом психического оформления общности, включая и этнос . «Только ощущение, что есть «они» рождает желание самоопределиться по отношению к «ним», обособиться от «них» в качестве «мы» ».

Этот взгляд развивает Б.Д. Парыгин отмечая, что «...одной из коренных функций общности является функция средства закрепления групповых особенностей, функция средства обособления одной группы от другой, функция средства выражения и утверждения специфических групповых интересов и ценностных ориентаций» . В отечественной литературе за последние 15 лет появилось много работ посвященных социальной идентичности (Г.М. Андреева, Е.П. Белинская, Н.Л. Иванова, А.Л Свенцицкий, Г.У Солдатова, Т.Г. Стефаненко, О.А. Тихомандрицкая, В.А. Ядов и др.).

Мир в сознании людей, таким образом, не однороден, он разделен границами группового членства. Как замечает Д. Майерс, социальное определение того, кем вы являетесь, подразумевает определение того, кем вы не являетесь . Человек может идентифицировать себя одновременно с большим количеством групп. Множественная идентичность человека – одна из центральных идей символического интеракционизма. Идентификационный выбор имеет иерархическую структуру. Такой результат множественной системы социальных идентификаций, складывающейся из отдельных идентификаций и определяющейся принадлежностью человека к различным социальным категориям, в теории Г. Тэджфела и Дж. Тернера назван социальной идентичностью. В психологии под социальной идентичностью понимают идеальное отождествление индивидом себя с той или иной социальной общностью, сопровождающееся интериоризацией идентифицирующего поведения . Она представляет собой систему ключевых социальных конструктов личности .

Исследователи подчеркивают психосоциальную сущность идентичности. За пределами того, что подростки выносят из своего детства, развитие личной идентичности происходит под сильным влиянием тех социальных групп, с которыми они себя идентифицируют. Идентичность представляется как результат отождествления с определенными социальными группами, как принятие на себя системы социальных ролей.

В структуре идентичности выделяют два взаимосвязанных аспекта – социальный и личностный. Их взаимосвязь проявляется в том, что личностная идентичность формируется на социальной базе и сохраняет с ней связь через использование языковых категорий, имеющих социально обусловленный характер . Именно в выборе социальной группы с которой выражается готовность идентифицировать себя, видит фокус психологических проблем молодежи Г.М. Андреева . «Для индивида, входящего в группу, осознание принадлежности к ней – социальная идентичность личности – осуществляется прежде всего через принятие этих характеристик, т.е. через осознание факта некоторой психологической общности с другими членами данной социальной группы, что и позволяет ему идентифицироваться с группой» .

Формирование идентичности, хотя и предполагает рефлексию, не является вполне осознаваемым процессом. Основанием для выделения в идентичности осознаваемого и неосознаваемого компонентов служат мнения многих исследователей . «Внутри самого сознания – отмечает Е.В. Улыбина, - мы оперируем различением двух родов явлений: 1) явлений, контролируемых сознанием и волей, и 2) явлений и связей, хотя и действующих в самом же сознании, но неявных по отношению к нему и им не контролируемых, и в этом смысле не контролируемых субъектом» . В отличие от отечественной психологии, где наблюдается явный уклон в сторону сознательного, в зарубежной психологии бессознательное признается в качестве субъектной координаты . В символическом интеракционизме осознаваемый и неосознаваемый уровни идентичности рассматриваются как логически и генетически связанные. Последний базируется на неосознанно принятых нормах, привычках, формах поведения и мышления, получаемых человеком от группы, к которой он принадлежит. Индивид, формируя свою идентичность, бессознательно опирается на юнговские архетипы, которые Эриксон называет «социальными прототипами» . Его собственная активность при этом минимальна. Осознаваемая идентичность возникает при наличии рефлексии, когда человек начинает размышлять о себе, о своей жизни и выбираемых целях. По-видимому, следует учитывать роль как сознательных, так и бессознательных компонентов в процессе становления идентичности.

Вместе с личностной идентичностью (осознаваемыми индивидуальными особенностями) социальная идентичность образует единую когнитивную систему – «Я-концепцию» . Исходя из теории Г. Тэджфела, зная наиболее важное для индивида групповое членство или совокупность таких членств, можно предсказать его социальное поведение. Таким образом, единый процесс дифференциации/идентификации приводит к формированию социальной идентичности, которая в самом общем смысле есть результат процесса сравнения «своей» группы с другими. Социальная идентичность служит главным объяснительным принципом социального поведения, тем первичным звеном, следствием которого является влияние на групповые и межгрупповые процессы .

Категории «Я-концепции» организованы в иерархически классифицированную систему и существуют на разных уровнях абстрагирования. Исходя из этого, Тэджфелом и Тэрнером представлен биполярный континуум с несколькими уровнями самокатегоризации (высший – самокатегоризация как человеческого существа, обладающего общими чертами со всеми представителями человеческого рода, в отличии от других форм жизни и нежизни- промежуточный – ингрупповая-аутгрупповая категоризация, основанная на сходстве или различии между людьми, определяемыми как члены конкретных социальных групп- низший – личностная самокатегоризация, основанная на осознании себя как уникального индивида) .

Однако, вряд ли взаимоотношения между социальной и личностной идентичностью ограничиваются однонаправленным линейным соотношением . Да и само принципиальное различие между личностной и социальной идентичностью многими авторами признается натянуты и произвольным. Так, Н.Л. Иванова отмечает, что все характеристики идентичности (в т.ч. и личностные) социально обусловлены . В таком понимании личностная идентичность является разновидностью идентичности социальной.

Возможность одновременного сосуществования личностного и социального уровней самокатегоризации высказал Дж. Стеферсон . Р. Харре предложил схему «истинного» пространства психологии, образованного тремя осями: «индвидуальное-коллективное», «личностное-социальное», «публичное-личное» . Выделение видов социальной идентичности, основанных на аналогии с теми социальными группами, членом которых воспринимает себя человек, является традиционным в социальной психологии . Три уровня в структуре идентичности (общечеловеческий, групповой, индивидуальный) выделил В.Е. Сарансков . С.Л. Петером идентификация военнослужащих по призыву определена также на трех уровнях: индивидуальном, социальном и общественно-профессиональном . Три типа жизненного самоопределения современной молодежи (личностное, личностно-групповое и личностно-общественное) отмечены в исследовании Н.В. Ковалевой .

Таким образом, в ряде работ фактически предложена трехмерная схема идентичности. В ней социальная идентичность представлена в виде двух векторов. Основываясь на этом подходе, уровень самокатегоризации, связанный с широкими социальными общностями (народ, национальность и т.д.) назван «общественной идентичностью», а уровень, отражающий группы, с которыми индивид имеет непосредственное контактное взаимодействие, получил название «групповой идентичности». Третьим вектором является традиционно выделяемая «личностная или персональная идентичность» (см. рис. 4). Положение в этом трехмерном пространстве идентичности и представляет осознание себя молодыми людьми («Я-концепцию»). Здесь Я-концепция личности понимается как итоговый продукт самосознания и результат личностного самоопределения, представляющий образ мышления, поведения и действий по отношению к самому себе и внешним объектам .

Рис. 4.

«Я-концепция» в трехмерном пространстве идентичности

.

Анализ особенностей молодежи как субъекта имиджа позволяет ввести измерение идентичности, важное с точки зрения формирования имиджа ВС РФ – военную идентичность. Впервые подобное понятие используется Э. Эриксоном, отмечавшим, что важным элементом в человеческой потребности в личной и коллективной идентичности является принадлежность к особому, отличному от других роду, который люди готовы «защищать от других, иностранных, враждебных и уже, поэтому, как бы не вполне человеческих родов» .

Военная идентичность, передаваемая из поколения в поколение, по мнению Э. Эриксона, - составной элемент групповой идентичности многих европейцев. Как историческое сосредоточие многих более частных идентификаций, военная идентичность продолжает по-прежнему доминировать даже у тех, в ком в результате политических событий она не успела сформироваться . Наличие такой идентичности подтверждают многие современные исследователи. «Милитаризм - считает К.Л. Банников,- исторически свойствен гражданскому самосознанию» . Л.А. Прудников обращает внимание на наличие такого феномена общественного сознания, как ценности военной службы, способствующего образованию позитивного имиджа Вооруженных Сил России и являющегося его показателем. При этом наличие указанных ценностей предполагает факт восприятия себя как будущего или настоящего защитника Родины, воина .

Представления о войне, вражде, противостоянии занимают важное место в картине мира человека и заложены в самых древних мифах и символах человечества . Еще совсем недавно вполне мирные занятия принято было называть «битвой за урожай», «борьбой за чистоту» и т.д. Сегодня такие военные термины, как «стратегия», «тактика» перекочевали в области менеджмента и маркетинга. К «военным метафорам» вынуждены обратиться гражданские ученые и преподаватели, чтобы просто и понятно объяснить широкой публике важность своей деятельности . Конструкты, отражающие военную идентичность, проявляются при исследовании восприятия местным населением мигрантов . Исследования ВЦИОМ показывают, что самым значительным событием в истории России ее жители считают победу в Великой Отечественной войне, которая сегодня является важнейшим элементом коллективной идентичности .

Наличие не вполне осознаваемой военной идентичности у современной молодежи можно проиллюстрировать с помощью ряда примеров. Так, несмотря на антиармейскую ориентацию многих ведущих СМИ, армия не потеряла своего доверия. Даже в самых «недоброжелательных» годах армии абсолютно и в основном доверяло большинство населения (62% в 1990 и 66% в 1992 годах ). Более 72% молодых людей уверены, что для России сейчас нужны Вооруженные Силы . В рейтингах доверия молодежи к институтам власти, к государственным и общественным структурам армия занимает третье место (после Президента России и Церкви) .

Анализ ассоциаций, свойственных молодежной аудитории и отражающих когнитивные структуры, стоящие за языковыми значениями , позволяет сделать предположение об отсутствии выраженного негативного компонента в глубинных основах образов Вооруженных Сил и военнослужащего у российской молодежи в такие «неблагоприятные» для ВС РФ годы, как 1992-1995. Негативная информационная среда, по-видимому, оказала влияние лишь на поверхностные слои сознания. В пилотажном исследовании, проведенном С.П. Мясоедовым, применялась проективная методика, основанная на ранжировании фотоизображений людей. Человек в военной форме по уровню доверия со стороны гражданской молодежи 15-25 лет занял первое место . С учетом того, что эмоционально-ценностный механизм доверия – недоверия является ведущим для российской ментальности , образ военнослужащего занимает отнюдь не самое последнее место в молодежном сознании.

Исследования обыденного сознания россиян (преимущественно студентов) показывает, что одной из обязательных базисных категорий восприятия стран мира является военная мощь государства . Распространенность детских военных игрушек неоднократно становилась предметом исследования зарубежных авторов . В идентификации рабочих, инженеров и предпринимателей отмечается такая категория как «я-воин» . Выделение отдельного «армейского» класса в таком виде устного народного творчества, как анекдоты, присутствие в массовой российской музыкальной сфере «военных» песен отражает субъективную значимость этой темы для молодых людей. Наличие моды у современной молодежи на элементы военной формы одежды и снаряжения (стиль «милитари»), распространенность компьютерных «военных» игр, общенациональный характер празднования профессионального праздника военнослужащих - 23 февраля, - также являются подтверждением существования военной идентичности.

Формирование военной идентичности у современной молодежи во многом связано со свойственной ей потребностью в «техническом развитии». Описывая школьный возраст, Эриксон отмечает, что «... гордость человека за орудия, которые работают с материалами и животными, распространяется и на оружие». Таким образом, любовь к тому, что «хорошо работает», к созданиям рук человеческих, независимо то того, предназначены ли они для разрушения или созидания, « потребность человека соединить технологическую гордость с чувством идентичности» выходят вперед в течении юности . «Технологический» компонент военной службы является одной из причин ее привлекательности для молодежи. Очевидно, что для создания привлекательного образа ВС РФ следует акцентировать технологичность, современность военной техники. То, что технологичность армии важна для массового сознания, подтверждает опыт СМИ на Западе. Там, при создании имиджа армии одним из акцентируемых моментов является хорошая вооруженность, технологичность вооруженных сил .

Следовательно, можно предположить, что военная идентичность является составной частью идентичности молодежи, но преимущественно на неосознаваемом уровне. Это не уровень, рядоположный с ранее выделенными уровнями идентичности, а слой, представленный на личностном, групповом и общественном уровне (см. рис. 5). Объекты, с которыми идентифицируется в этом случае молодой человек, не имеющий реального опыта взаимодействия с Вооруженными Силами, представляют собой «символическое сообщество» . Показателем развития военной идентичности может служить наличие в самоописаниях молодых людей присоединяющих Я-конструктов (социальных ролей), связанных с воинской деятельностью и функцией защиты Отечества.

Рис. 5.

Соотношение слоя военной идентичности с уровнями общественной, групповой и личностной идентичности

.

Под военной идентичностью следует понимать более или менее осознанное самоопределение (самокатегоризация) молодых людей относительно Вооруженных Сил как социального института, роли военнослужащего и борца с врагом, обязанностей по защите Родины. Явно такая идентичность может выражаться в критические моменты для Отечества. В обычных условиях она проявляется, как правило, косвенно. Более того, на осознаваемом уровне у значительной части современной молодежи существует стремление игнорировать эту идентичность или даже бороться с ней. Анализ социологических исследований приводит к выводу: молодежью отрицательно воспринимаются не сами Вооруженные Силы, а перспектива служить в них. Отрицательные мнения о ВС РФ, это как бы «психологическая защита» - нежелание служить должно найти оправдание. И это оправдание находится: «В такой армии служить не хочу!» .

Следовательно, противоречие – достаточно положительное восприятие при поведенческом (вербальном и фактическом) отвержении ВС, находит свое объяснение в неразвитости военной идентичности у молодежи. Юноши «не видят» себя в рамках ВС РФ, поэтому избегают военной службы, выбирая из массы реальных характеристик ВС РФ самые негативные и формируя в обоснование своего поведения образ «плохой» армии. Коррекция восприятия ВС РФ наталкивается на значительную трудность: если юноша по тем или иным причинам не хочет служить, и даже уклоняется от службы, будет сложно изменить образ ВС РФ в его сознании. Попытки такого изменения встретят сопротивление, так как изменение имеющегося образа и соответствующей установки вызвало бы диссонанс между ними, с одной стороны, и желаниями и поведением, с другой. Чем тверже человек придерживается того или иного образа действий, тем сильнее он будет сопротивляться информации, угрожающей этому образу действия . То есть, образ Вооруженных Сил всегда будет негативным, так как в противном случае нет оснований для уклонения (избегания) военной службы. Возможность коррекции имиджа ВС РФ предоставляет, в таком случае, актуализация социальной и военной идентичности.

Возможно, оценивая современную российскую молодежь как «непатриотичную», как «уклонистов» - органы государственной власти и военного управления, средства массовой информации тем самым, способствуют формированию негативной идентичности - подавлению идентификации с «военнослужащим», «защитником Родины». Излишнее публичное обсуждение проблемы непатриотичности и нежелания молодых людей выполнять конституционный долг, приводит к эффекту «самореализующегося пророчества».

Таким образом, социально-психологические характеристики молодежи являются важным фактором формирования имиджа ВС РФ. Ключевым психологическим моментом молодежного возраста является формирование идентичности, включая и социальную идентичность. Общество может активно воздействовать на формирование социальной идентичности. Следует предположить связь кризиса социальной идентичности, свойственного современной молодежи и ухудшение имиджа ВС РФ в молодежной среде. В структуре идентичности молодых людей возможно выделить такой компонент, как военная идентичность. Рассмотрение процесса формирования имиджа в контексте развития общественной и военной идентичности дает возможность предложить пути его совершенствования.

Представляется, что знание социально-психологических характеристик молодежи будет способствовать совершенствованию имиджа ВС РФ. С этой целью следует учитывать мотивы и потребности, свойственные современной российской молодежи. Прежде всего, необходимо отметить возможность создания представлений о Вооруженных Силах РФ, как предоставляющих возможность реализовать потребность молодежи в проявлении активности. Желательно акцентировать технологичность современной военной службы. Должен быть создан механизм, позволяющий молодым людям проявить выбор тех или иных параметров военной службы по призыву. С учетом удлинившегося ролевого моратория, не следует делать акцент на «взрослой жизни», а использовать потенциал этого моратория как времени резких поступков, веселых приключений, путешествий, самопожертвования.<< ПредыдушаяСледующая >>
Внимание, только СЕГОДНЯ!