В гражданских больницах и госпиталях

Видео: Ночь в Заброшенной Больнице с бандитами | GhostBuster Охотник за привидениями

О том, что представляла собой практическая русская хирургия (массовая хирургия), свидетельствовала практика первых гражданских больниц, основанных в XVIII в. и действовавших в Петербурге и Москве. В этих больницах наряду с другими лечили и хирургические заболевания, здесь работали специалисты-хирурги.

В Павловскую больницу, созданную в Москве в 1763 г., принимались «для лечения всякого звания бедные и неимущие обоего пола люди безденежно». С 1768 г. круг больных, поступавших на лечение, был ограничен - принимали «только тех больных, коих болезнь из- лечима». В больнице было сначала 25 кроватей, потом (1767) добавили еще 25, а к началу XIX в. число мест возросло до 75.

Об уровне хирургии в Павловской больнице можно судить по тому, кто ее возглавлял и кто в ней работал. В 1763-1765 гг. главным доктором был приехавший из Франции Н.Г. Леклерк (Клерк). В России он прожил почти 20 лет, был военным врачом (а значит, и хирургом), написал несколько научных работ. В 1765-1767 гг. эту должность исполнял И.Х. Кулеман (Кульман), уроженец Вестфалии, доктор медицины Геттингенского университета, опытный врач и штадт-физик Москвы, большую часть жизни проживший в России.

течение 10 лет, с 1767 по 1777 г., больницу возглавлял И.Ф. Эразмус, доктор медицины Страсбургского университета, известный акушер, анатом и хирург. В течение 20 лет Эразмус ру- ководил Московской повивальной школой, а в 1764-1768 гг. был профессором кафедры анатомии и хирургии Московского университета. «Своей науке» (анатомии и хирургии) Эразмус посвятил ряд работ («Слов»), написанных по-латыни. Это такие работы, как «О неприятности анатомического учения, с избытком вознаграж- даемой удовольствием и великою пользою» (1765), «О нынешнем состоянии врачебной науки в России, судя по правилам Иппократовым» (1768) и др. Он занимался и наукой, и практической хирургией. Покинув в 1768 г. Московский университет, Эразмус до последних дней жизни работал в Павловской больнице.

На посту главного доктора Эразмуса сменил И.Ф. Веч (Вейч). Он окончил Венский университет, специализировался в области теоретической медицины и даже позднее приобрел в Германии «славу ученого физиолога», но занимался и медицинской практикой. Работу в Павловской больнице он совмещал с деятельностью профессора физиологии и патологии Московского университета. Опытные специалисты трудились в Павловской больнице и в ка- честве лекарей. Это были Сулаже (1763), Эйнбродт (1763-1767), Жамбель (1767), Лидо (1767-1779), А. Раушерт (1779-1780), Берник (1780-1781), Дружинцев (1781-1804) и др.

В Петербурге в 1779 г. начала функционировать Обуховская больница. Расположенная в шести небольших домиках больница могла служить помещением только для 60 больных. Но в 1784 г. по плану лейб-хирурга Екатерины II И.З. Кельхена были построены новые каменные здания больницы. Образцом для нее послужила Венская, так называемая Общая больница (Allgemeines Krankenhaus).

Уроженец Риги Иван Захарович Кельхен (1722-1800), получив медицинское образование и став доктором медицины, был сначала домашним врачом в доме сановного вельможи графа З.Г. Чернышева, затем стал лейб-хирургом императрицы Екатерины II, а с 1783 г. совмещал эту работу с преподаванием в основанном по его инициативе Калинкинском хирургическом институте. Он пользовался таким доверием императрицы, что Калинкинская и Обуховская больницы, организованные по представленному им плану, были поручены непосредственно его управлению.

Первоначально Обуховской больницей управлял городской штаб-лекарь Нилус, медицинский штат состоял из четырех лека- рей. Однако очень быстро его сменил и затем многие годы плодотворно трудился в больнице как главный врач и ведущий хирург доктор медицины И.З. Кельхен. При нем в больнице работало два штаб-лекаря, пять лекарей и подлекарей. Опытный и знающий специалист, Кельхен был не только лейб-хирургом императрицы и главным врачом Обуховской больницы, но и руководителем Калинкинского хирургического института. В сущности, Обуховская больница была, по современной терминологии, клинической - на ее базе обучали учеников Калинкинского института и уровень медицинской, и в том числе хирургической помощи, был достаточно высоким.

В разработанной доктором Кельхеном инструкции, определявшей обязанности медицинского персонала Обуховской больницы, особое внимание уделялось хирургической службе. Согласно этой инструкции, старший лекарь должен был каждое утро в семь часов звоном колокола созывать всех лекарей в перевязочную и «тамо имеющим опасных ран больным перевязывать оные самому и все операции делать ему же, а в случаях опасных и важных, докладывать директору, не весьма же опасных перепоручает он перевязывать знающему лекарю под своим наставлением». По окончании перевязок совершался совместный обход больных по палатам. Позднее, в четыре часа пополудни, производился вторичный обход, после которого старший лекарь осматривал вновь привезенных и отпускал лекарей, а остающемуся «дежурному лекарю давал свое наставление». Старшему лекарю, подчеркивалось в инструкции, «повинуются все лекари, цирульники и сидельницы. Равномерно исполняют его наставления, касающиеся для медицины, смотритель и смотрительницы».

Доктор Кельхен был умелым и квалифицированным хирургом и потому особое внимание уделял обязанностям лекарей. Он считал, что каждый лекарь в отдельности «должен производить сам все хирургические действия... В книге своей замечает он наиточнейше нумер, имя, лета больного, болезнь, ее увеличивание и уменьшение, припадки, прописанные лекарства, их действие и прочее». Дежурный лекарь несет свои обязанности в течение суток, заменяя старшего лекаря и всех остальных лекарей в их отсутствие.

В то же время, будучи заботливым врачом, Кельхен много внимания уделял уходу за больными. С этой целью Кельхен предлагал организовать при больнице курсы для женщин, добровольно посвятивших себя помощи медикам. Их следовало обучать акушерству, перевязкам, искусству ставить пиявки и делать крово- пускания- жить они должны были в общежитии при больнице, а работать как в больнице, так и в городе. В общем, это было нечто вроде возникших значительно позднее общин сестер милосердия, но, к сожалению, тогда идея доктора Кельхена не осуществилась.

В Москве авторитетным учреждением быстро стала Екатерининская больница, основанная в 1775 г. и призванная, очевидно, стать одной из первых в числе вновь создаваемых лечебных учреждений- она замышлялась как общедоступная и «всесословная, общая для всех родов болезней». С самого начала в Екатерининской больнице оказывали хирургическую помощь. Первое, пожалуй, упоминание о хирургах этой больницы имеется в описании двух французских путешественников, которые в 1792 г. сообщали: «Три хирурга и три субхирурга составляют персонал, обслуживающий этот госпиталь, имеется, кроме того, один медик». Хирургия в больнице присутствовала с первых же лет ее существования. В 1783 г. было открыто хирургическое отделение, а в штатах больницы, введенных в 1784 г., была уже специальная должность оператора. В 1787 г. (в то время в больнице было уже 150 кроватей, из них 26 - для умалишенных) работали один штаб-лекарь, три лекаря, один оператор, четыре подлекаря первые 25 лет ее существования эту московскую больницу возглавляли штаб-лекарь Яков Зундблат и штаб-лекарь Ф.И. Граве. Врачами, в том числе хирургами, здесь работали лекари И. Петрошевский, И. Гернман, Ф.Ф. Рашке, штаб-лекарь Г.А. Симонов, лекари И. Рефельд, И. Адам, К. Меллер, И. Шадин, К. Паульярд, Е. Зайковский, А. Менсусинов, С. Иванов, штаб-лекарь И.И. Рундквист и др. Особой популярностью пользовался работавший в Екатерининской больнице с 1783 по 1806 г. «оператор каменной болезни» И.П. Венедиктов.

Иван Петрович Венедиктов (1740-1806) родился в городе Стародубе Черниговской губернии в мещанской семье. В 1765 г. Венедиктов стал учеником госпитальной школы генерального адмиралтейского госпиталя, окончил полный курс учения и получил право врачебной практики. Венедиктов научился литотомии еще в 1763 г. от одного из своих родственников, а в школе усовершенствовался по анатомии и хирургии. Впоследствии он практиковал (произво- дил операции литотомии) в Москве, первоначально в Московском генеральном госпитале, где еще и обучил своему искусству 13 уче- ников госпитальной школы - М. Садовского, П. Горбатовского, В.Д. Кудрицкого, Т.Д. Минаева, П. Кудрицкого и других, в том числе своего сына И.И. Венедиктова. Затем хирургическая практика Венедиктова расширилась, он стал выезжать для операций в другие города, а в Москве работал вместе с сыном и учениками и начал активно сотрудничать в Екатерининской больнице, где со временем стал одним из первых хирургов, оперировавших на мочевом пузыре.

В архиве Медицинской коллегии хранятся отчеты И.П. Венедиктова о произведенных им литотомиях. Так, в рапорте «от находящегося в Москве оператора каменной болезни I класса Ивана Венедиктова» указано, что в 1800 г. в Екатерининской больнице он сделал 203 операции «над страждущими мучительной каменной болезнью». Из числа оперированных умерли пять человек «от приключившихся посторонних болезней». Вес извлеченных камней был от 35 до 42 золотников (1 золотник = 4,266 грамма. - М.М.). В 1801 г. в этой же больнице им было выполнено 140 промежностных литотомий: «несколько больных умерли от сопутствующих заболеваний, 5 - от «антонова огня» (гангрены). В том же году Венедиктов в присутствии московских врачей оперировал больного 63 лет и извлек камень из мочевого пузыря весом 43 золотника «фигурного изгиба и длиной около трех вершков, похожий на отрубленную шею с головой индейки, цветом снаружи иловатый, внутри янтарный или кремнистый, свойства самого крепкого».

Есть данные, что Венедиктов «в течение 36 лет произвел до 4000 операций и, несмотря на грубость оперативных приемов, терял не более 4 из 100 оперированных. Такого числа одной и той же операции не сделал еще, и с таким успехом, ни один хирург на свете». Кроме того, Венедиктов успешно производил пластические операции, о чем свидетельствует написанное от его имени объявление: «Еще за нужное почел я объявить почтенной публике, ежели кто имеет с рождения три губы, которыя обезображивают лицо так, что и зубы наружи, таковы б могли ко мне являться, кои могут получить в шесть дней таковую губу, которую они от рождения не имели, только значик будет там, как ниточка. Ежели же кто в етом усумнится, то может видеть в Москве мужскаго и женскаго пола довольное число мною излеченных!»

У Венедиктова были недруги, которые, завидуя, очевидно, его успехам, не считали его дипломированным врачом, а лишь «оператором каменной болезни» и даже «малограмотным». И это несмотря на известные факты о том, что он окончил госпитальную

школу в Петербурге, был лекарем, преподавал и имел учеников, и, сверх того, был «испытан в знаниях в Петербургской Медицинской коллегии». На самом деле И.П. Венедиктов был первоклассным оператором, хотя и в узкой области, так как производил главным образом операции литотомии, да еще, как указано выше, делал пластические операции на лице и занимался малой хирургией. И хотя он не оставил после себя научных трудов, все-таки этого известного врача-практика следует признать одним из видных российских хирургов своего времени.

Пользовались известностью и другие хирурги, специализировавшиеся на операциях литотомии и именовавшиеся тогда «операторами каменной болезни». Это были «внучатые» ученики Венедиктова, ученики П. Горбатовского - Евстафий Базилевич, Семен Краснолюдский, Никита Гербанский, Федор Чернявский, Тимофей Добровольский, Иван Павлов, а также уроженец Петербурга доктор медицины В. Галлидей и др.

Наибольший, пожалуй, авторитет завоевал долго работавший в Курске Т. Добровольский, который за свои успехи был в 1798 г. произведен в штаб-лекари. В архиве сохранились материалы о его хирургической деятельности. Так, в рапорте инспектора Курской врачебной управы М.Т. Згурского, направленном в декабре 1797 г. в Медицинскую коллегию, говорится, что оператор каменной болезни Добровольский в сентябре оперировал юношу 17 лет в селе Везноватом Ниже-Девицкого уезда. На операции присутствовали оператор Трофим Павлович Ольхович, штаб-лекарь Алексей Трофимович Пахомов и инспектор врачебной управы Михаил Трофимович Згурский. Извлеченный камень был весом 2 унции (59,72 грамма). Больной выздоровел через 24 дня. В другом рапорте М.Т. Згурского сказано, что с 1792 по 1796 г. Добровольский выполнил 14 промежностных литотомий, а с 1796 по 1798 г. - еще 5 операций. В приложенном списке оперированных больных были пациенты в возрасте от 3 до 20 лет, а одному больному было 68 лет. Летальных исходов было всего два.

Нельзя не упомянуть еще об одном хирурге, пользовавшемся большой известностью в Москве, речь идет о Франце Францевиче Керестури (1739-1811). Уроженец Венгрии, он большую часть своей жизни провел в России. В 1762 г. Керестури поступил в Московскую госпитальную школу, в 1763 г. стал подлекарем, а в 1764 г. получил врачебный диплом - стал лекарем. Прослужив около года карантинным врачом на юге Украины, в начале 1765 г. он вступил в должность прозектора анатомии Московского университета при профессоре Эразмусе, а затем стал преподавателем и профессором анатомии и хирургии.

В 1776 г. Медицинская коллегия присвоила Керестури звание штаб-лекаря, а в 1784 г. он стал доктором медицины и хирургии. Правда, никаких сведений о хирургической деятельности профессора Керестури не сохранилось. Хотя он был одним из наиболее известных московских врачей: у него была большая частная практика, и за помощью к нему обращались многие представители московской знати. Однако практика эта была, судя по всему, преимущественно общеврачебная, а отнюдь не хирургическая. Не ясно даже, работал ли профессор анатомии и хирургии в каком- либо стационарном учреждении

Ранее всего, а потом и наиболее активно, хирургия в Москве начала развиваться в старейшем Московском военном госпитале, где начало ей положил Н.Л. Бидлоо, а позже трудились операторы И. Пагенкампф, Л. Кальдервуд и др. И в дальнейшем, на протяжении всего века Просвещения и в следующих столетиях тоже, этот генеральный (клинический) госпиталь оставался одним из главных центров отечественной хирургии. В 1767 г. в Московском госпитале попытались даже открыть специальное отделение для лечения различных повреждений (в современной терминологии - травматологическое отделение). Однако эту инициативу главного доктора госпиталя А.Ф. Шафонского доктор А. Раушерт, сменивший его на посту главного доктора, не поддержал, и Медицинская коллегия отвергла проект организации такого отделения под предлогом невозможности принимать в госпиталь гражданских лиц.

Во второй половине XVIII в. в Московском госпитале трудились наиболее квалифицированные специалисты, такие, например, как воспитанник Московской госпитальной школы Н.Ф. Чубенский, который в 1758 г. был назначен исправляющим должность главного лекаря в госпитале «по особливому знанию в хирургическом деле и госпитальных обрядов». Это были также штаб-лекарь Г.Г. Энгель (в 60-70-е гг.), штаб-лекарь, а затем профессор И.Д. Гильтебрандт (в 80-е гг.), лекарь С. Успенский (в 90-е гг.), потом профессор П.М. Шумлянский. Опытные и компетентные в своем деле врачи, они одновременно были и практикующими хирургами, и преподавателями госпитальной школы. Виду этого качество и объем оказываемой в госпитале хирургической помощи были достаточно высокими, что подтверждают документальные факты.

Лечебная деятельность Московского госпиталя постоянно расширялась, улучшались и показатели качества лечения. Так, еще в 50-х гг. XVIII в., когда хирургическая активность в госпитале была сравнительно невелика, основной причиной смертности были «заразные болезни». В 1755 г. госпиталь сообщал в Медицинскую канцелярию, что из 1474 поступивших умерло 155 (за год), из них 130 - из-за febris continua (лихорадки), остальные в основном - от diarrhoea (очевидно, тифов или дизентерии).

В сентябре 1769 г. в госпитале находилось 417 больных, в том числе с такими заболеваниями: раны разные - 45- язвы разные - 64- абсцессы - 21- грыжа мошоночная - 1- перелом нижней челюсти - 1- выпадение прямой кишки - 1- глазные болезни - 3- туберкулез легких - 16- поносы - 7- сифилис - 90- мания - 8- эпилепсия - 2 и т.д.

В 70-80-е гг., по данным отчетов, сюда ежегодно поступало от 1800 до 6500 больных. Госпитальные врачи и их помощники старались повысить качество лечения, в том числе хирургического, улучшить уход за больными. И это им удавалось. Показатель смертности был в госпитале ниже, чем в ряде отечественных и зарубежных больниц и госпиталей. Например, во всей Европе не было в то время госпиталя, в котором смертность была бы ниже 8%. А в Московском госпитале она составляла в 1781 г. 4,3% от общего числа лечившихся, а в 1782 г. - 5,6%.

Таким же было положение и в других генеральных госпиталях - в Петербурге и Кронштадте. Здесь хирургию представляли операторы и лекари И.Б. Гангарт, И. Гюйон, Я. Меллен, профессор И.Ф. Шрейбер, а затем воспитанники Петербургских госпитальных школ И.Х. Цубер, Г.М. Орреус, Ю.Д. Гаммен, Я.О. Саполович Д.П. Моренков, И.Б. Кернер, И.Ф. Буш, А. Федоровский и др.

Большие неприятности врачам и хирургам российских госпиталей и больниц, как и их западноевропейским коллегам, приносили различные осложнения, прежде всего то, что мы сейчас определяем как внутрибольничные инфекции. Так, в феврале 1759 г. по указу Медицинской канцелярии группа из семи докторов, «консилиум-медикум» (Паркен, Аш, Лерхе, Крузе, Синопеус, Шилинг, Бахерахт) осматривала больных в Петербургском генеральном сухопутном госпитале и дала заключение, что «больные все в госпитале, которых мы обще смотрели, суть одержимы по большей части горячкою и с поносом, которая горячка ныне и везде в Санкт-Петербурге распространилась».

Отдельная тема - состояние хирургической помощи в армии. Во время Семилетней войны 1756-1763 гг. медицинскую помощь раненым и больным оказывали тогда и в постоянных госпиталях (генеральных сухопутных, генеральных полевых, гарнизонных, адмиралтейских), и во временных госпиталях и лазаретах (этапных, полевых временных, походных). При значительной, в общем, хирургической активности, считал специально изучавший этот вопрос С.А. Семека, ни о каком обезболивании не было и речи, если не считать чарки водки перед операцией. Операции и перевязки производились нередко просто под открытым небом или в палатках и строениях. Для остановки кровотечений применялся турникет, снабженный пелотом. Наряду с перевязкой крупных сосудов, предпринимаемой для окончательной остановки кровотечений, широко практиковалось прижигание раскаленным железом, кипя- щим маслом или различными химическими веществами.

Ампутация как метод лечения огнестрельных ранений конечностей имела самое широкое применение, хотя в среднем из трех ампутированных выживал один, а ампутация бедра и плеча в верхней трети приводила почти всегда к летальному исходу. Правда, в отличие от армий других европейских стран, где к этой операции прибегали даже при простом, неосложненном переломе, в русской армии законодательно, еще по воинскому уставу 1716 г., ампутации ограничивались.

Производили такие операции обычно после кровопускания и, как правило, круговым способом: конечность туго перетягивалась выше места ампутации- рассеченная кожа и подкожная клетчатка оттягивались, и на уровне оттянутой кожи рассекались мышцы до кости- кость перепиливали пилой. Крупные сосуды перевязывали или прижигали, раневую поверхность прикрывали кожей, культю поливали подогретым маслом, посыпали присыпкой, содержавшей различные клейкие вещества, и покрывали корпией и повязкой. В дальнейшем лечении широко применялись припарки.

Рассечение раны применялось для удаления инородных тел, для перевязки сосудов в глубине и для извлечения костных отломков. Типичный метод хирургической обработки раны сводился к рассечению пулевого канала, очистке его поверхности, удалению пули

зондом или чаще пальцем, удалению костных отломков. Оперированную конечность обливали спиртом (обычно камфарным), полость раны заполняли корпией, накладывали повязку и окончатую шину, в дальнейшем применяли непрерывные припарки.

Лечили хирурги и черепно-мозговые ранения: широко применялась трепанация, кровоточившие сосуды при этом сдавливались специальными артериальными зажимами или использовались давящие повязки - в этих случаях шарики из корпии накладывали непосредственно на кровоточивший сосуд, поверх них накладывали еще четыре - шесть слоев корпии и этим создавали плотную повязку в форме пирамиды, сдавливавшей сосуд. В послеоперационном лечении использовали венепункции, припарки и компрессы, слабительные, клизмы, повязки со склеивающей мазью и липким пластырем. При явлениях сотрясения мозга применялась специальная смесь из воды, винного уксуса и нашатырного спирта в определенных пропорциях или пиявки, которые ставили на затылок и на виски.

Хирургические вмешательства проводились и при проникающих ранениях грудной клетки - для предупреждения развития кожной эмфиземы прибегали к расширению раневого отверстия. Если кожная эмфизема уже развилась, производили разрезы на коже и выдавливали воздух. Костные отломки удаляли, после чего накладывали повязку. И при этих ранениях применяли венепункцию. При ранениях грудной клетки необходимым считалось как можно более быстрое наложение повязки для защиты легких от инфекции.

Что касается проникающих ранений живота, то их относили к разряду смертельных. Все же при омертвении выпавших петель кишечника в течение 24 часов применяли припарки, для чего употребляли воду, вино, жирный бульон, теплое парное молоко или теплое мясо свежеубитого животного. К лапаротомии не прибегали: ранения органов брюшной полости лечили исключительно консервативно.

Как правило, лечение различных ранений не ограничивалось воздействием на рану, а сопровождалось наблюдением за общим состоянием организма, за сердцем и легкими, особенно за работой кишечника. Результатом такого наблюдения были меры общего характера, преимущественно назначение соответствующей диеты. «С точки зрения современной оценки, - писал в 1951 г. С.А. Семека, - методы лечения ран во время Семилетней войны представляются довольно примитивными и, тем не менее, для своего времени это лечение достигало относительно неплохих результатов».<< ПредыдушаяСледующая >>
Внимание, только СЕГОДНЯ!