Подготовка врачей. Константин щепин

Во второй половине XVIII в. в России было уже немало врачей - отечественных, «из природных россиян», получивших образование в госпитальных школах, но главным образом - все-таки приехавших из-за границы. Ввиду этого расширение масштабов подготовки отечественных врачей и хирургов продолжало оставаться одной из самых важных задач. В то же время нельзя было забывать о прогрессе медицины и хирургии, о дальнейшем развитии медицинской науки и практики. Главную роль в этом призваны были сыграть завоевавшие большой авторитет госпитальные школы, прежде всего их преподаватели - врачи, хирурги, ученые. Как правило, на должности преподавателей госпитальных школ назначали наиболее способных выпускников, которых предварительно для совершенствования в науках отправляли за границу. Так, в 1761 г. девять молодых лекарей из Петербурга - П.И. Погорецкий, К.О. Ягельский, Ф.Т. Тихорский и другие отправились в Лейден, а трое - в Страсбург. Через два-три года они возвратились домой, став докторами медицины, многие преподавали впоследствии в госпитальных школах.

В госпитальной школе Петербургского сухопутного госпиталя с успехом преподавал профессор Иван Андреевич Полетика (1726- 1783). Медицинское образование он получил в Киле (Германия), продолжил в госпитальной школе в Петербурге и завершил в Лейденском университете. В 1754 г. в Лейдене Полетика защитил докторскую диссертацию, а затем с 1754 по 1756 г., будучи избранным профессором медицинского факультета Кильского университета, преподавал студентам. Вернувшись в Россию, он стал профессором Петербургской госпитальной школы, а затем и главным доктором Петербургского сухопутного госпиталя и много сделал для лучшего преподавания медицины и хирургии.

Среди известных отечественных ученых второй половины XVIII в. были и те, кто посвятил себя хирургии, вернее, анатомии и хирургии, ибо тогда это была в российских госпитальных школах и медико-хирургических училищах единая или, скорее, двуединая специальность.

Отличным педагогом, образованным врачом и хирургом зарекомендовал себя К.И. Щепин. Константин Иванович Щепин (1728- 1770) родился в селе Молотниково, близ Котельнича Вятской губернии, в семье пономаря. Он учился в Вятской славяно-латинской школе, а потом в Киево-Могилянской академии. Отправившись за границу, где он жил «на своем коште», Щепин два года провел в Италии, где посетил Флоренцию, слушал лекции (в том числе лекции знаменитого Морганьи) в Падуанском и Болонском университетах, потом переехал в Грецию, оттуда в Константинополь и в 1751 г. возвратился в Россию. В Петербурге Щепин посту- пил в Академию наук, где под руководством известного ученого С.П. Крашенинникова занимался научными исследованиями по изучению растительности, а затем был послан за границу.

В заграничную поездку в Голландию Щепина послали по рекомендации Крашенинникова «для искусного наблюдения в ботанике и оранжерейно содержащихся ботанических трав». Однако после смерти в 1755 г. С.П. Крашенинникова отношение Академии наук к Щепину переменилось, его уже не считали перспективным академическим работником и кандидатом в адъюнкты. Чувствуя такую перемену и ощущая проснувшийся интерес к медицине, Щепин решил продолжить и завершить свое медицинское образование - в этом его всецело поддержала Медицинская канцелярия, нуждавшаяся в умных и образованных специалистах. Да и Академия наук, пригласив в адъюнкты другого человека, фактически отказалась от Щепина и согласилась «передать» его Медицинской канцелярии. Это решение порицал М.В. Ломоносов, считавший, что кандидата в адъюнкты выбрали «мимо Щепина, коего тогда нарочно продали в Медицинскую канцелярию».

Медицинское образование Щепин получил в Лейдене и там же в 1758 г. защитил диссертацию, посвященную терапевтическому действию диеты. Потом еще в течение года он по предписанию Медицинской канцелярии знакомился с состоянием хирургии и медицины во Франции и Англии. В Лондоне он побывал в ведущих госпиталях (Св. Варфоломея, Св. Фомы, Новом Лондонском и др.), а в Париже прослушал курс хирургии в Парижской хирургической академии и познакомился с госпиталем Hotel-Dieu. Побывав также в Дании и Швеции, в 1759 г. Щепин возвратился в Петербург. Сдав установленный экзамен и подтвердив свой «докторский градус», Щепин получил право на медицинскую практику в России. Свою врачебную деятельность он начал в Петербургском генеральном сухопутном госпитале, где ему выделили «одну палату с разными больными».

Образованный врач и искусный хирург, во время Семилетней войны (1756-1763) Щепин был в действующей армии сначала дивизионным доктором, а потом руководил Бижоф-Вердерским военно-походным госпиталем, где через его руки прошли сотни раненых и больных. А после окончания войны он был назначен профессором анатомии, физиологии и хирургии Московской го- спитальной школы.

В Москве Щепин начал читать лекции (на русском языке) по физиологии, анатомии и хирургии. Значение этих наук, прежде всего анатомии, он подчеркивал неустанно. Щепин составил и послал в Медицинскую канцелярию новую программу преподавания различных наук, в том числе хирургии. «Как хирургия составляет главное дело моих учеников, - считал Щепин, - то и участие в ней удвоить против прочих частей медицины». Медицинская канцелярия утвердила предложения Щепина. В дальнейшем он чрезвычайно плодотворно преподавал хирургию, а также анатомию, физиологию, «материю медика» и другие предметы.

Важно, что, обучая хирургии, Щепин хотя и руководствовался новой, составленной им программой, но все-таки не отвергал и весьма содержательной «Инструкции профессору хирургии Шрейберу» (1742). В течение первого года обучения ученикам госпитальной школы преподавалась анатомия и хирургия (с десмургией). На втором году продолжалось изучение анатомии применительно к хирургии, излагались сведения по физиологии. При изучении хирургии часть времени отводилась для практических занятий, другая часть - для «лекционов» и «визитации». Все операции ученики госпитальной школы должны были научиться производить на трупах. Будущим лекарям и хирургам следовало знать такие за- болевания, имевшие в том числе и «хирургический характер», как воспаление, лихорадка, абсцессы наружные и внутренние (карбункулы, чирьи, скирры, рожа) и т.д. Оперативное лечение многих из этих болезней тогда практиковалось и должно было быть знакомо будущим врачам и хирургам.

К сожалению, преподавательская деятельность Щепина в Москве продолжалась недолго: виной стала то ли болезнь, то ли конфликт с госпитальным начальством, а может быть, и то и другое. Во всяком случае летом 1764 г. он приступил к работе в качестве преподавателя (доцента) анатомии и хирургии обеих петербургских госпитальных школ, но спустя несколько лет был отстранен от преподавания Медицинской коллегией. В 1770 г. Щепин выехал в Киев, где в это время шла борьба с эпидемией моровой язвы (чумы), и там стал жертвой этой болезни.

Известный историк медицины В.В. Куприянов, автор первой обстоятельной монографии о Щепине (1953), писал, что «в истории отечественной медицины Константин Иванович Щепин по праву занимает одно из выдающихся мест».

Видным хирургом и анатомом был профессор Н.К. Карпинский. Никон Карпович Карпинский (1745-1810), сын казака, родился на Украине, в Полтавской губернии, а первоначальное образование получил в Харьковском коллегиуме. В 1773 г. он поступил в госпитальную школу при Петербургском генеральном сухопутном госпитале. Учился он прилежно, через год стал подлекарем и, как лучший ученик, был назначен «в должности прозектора и репетитора анатомических и хирургических преподаваемых в оной госпитали публичных лекций». В 1776 г. Карпинский получил звание лекаря и продолжал работать в госпитале, занимаясь, главным образом, лечением хирургических больных и производя различные операции.

Однако стремление заняться наукой побудило его оставить работу в госпитале и отправиться в 1779 г. за границу, в Страсбург. Здесь, в университете, он выполнил диссертацию, напрямую связанную с хирургией, - «De impedimentis in lythotomia occurentibus, quibus accedit singularibus visicae urinariae observatio» («О затруднениях, встречающихся при иссечении камней, с присовокуплением некоторых частных замечаний, относящихся до мочевого пузыря»). Карпинский разобрал все применявшиеся тогда способы камнесечения и описал осложнения, которые могли возникать. Отрицая метод умозрительных суждений, он выступил за использование опытного исследования в медицине и хирургии. Он указывал, что только те врачи, которые «стараются изо всех сил тщательно исследовать человеческий организм и находят сущность болезни, обогащают хирургию новыми, более правильными методами». Характерно, что в диссертации он подробно сообщил и об операции, которую произвел сам в Петербургском госпитале вместе с лекарем И.В. Руцким под руководством старшего доктора Ф.Т. Тихорского. Эту диссертацию он защитил в 1781 г. (вскоре диссертация была издана на латинском языке и потом переиздана) и стал доктором медицины и хирургии.

Возвратившись в Петербург, Карпинский, как обладатель докторской степени зарубежного университета, сдал в Медицинской коллегии полагавшийся по закону экзамен и получил право практики в России. Работать он начал преподавателем анатомии в Петербургской академии художеств (и занимался этим до конца жизни). В 1784 г. он становится младшим доктором в адмиралтейском, а затем лекционным доктором в сухопутном госпитале. После создания медико-хирургических училищ Карпинский в 1786 г. возглавил впервые учрежденную кафедру анатомии и хирургии и как профессор начал преподавание этих дисциплин и физиологии, которую преподавали вместе с анатомией, будущим врачам и хирургам. С 1791 г. Карпинский стал членом Медицинской коллегии, а потом, оставив преподавание во вновь учрежденной Петербургской медико-хирургической академии, где он руководил кафедрой анатомии и физиологии, он становится членом Медицинского совета и генерал-штаб-доктором по военному ведомству. В 1797 г. Карпинский был избран почетным членом Петербургской академии наук.

Карпинский внес свой вклад в развитие отечественной хирургии. Еще в 1776 г., обобщив свой опыт, он написал для учеников госпитальной школы пособие «Курс хирургических повязок». Вместе с Я.О. Саполовичем, будущим профессором и известным российским хирургом, он в 1785 г. выполнил важную работу - пересмотрел наборы хирургических инструментов, которые отпускались госпитальным школам для обучения лекарских учеников, и пополнил их новыми инструментами. Тогда же вместе с Саполовичем он создал образец нового полкового хирургического набора. Кроме того, при его участии были созданы фантомы для обучения десмургии. Хирургию профессор Карпинский преподавал в неразрывной связи с анатомией, его лекции сопровождались демонстрациями на трупах и анатомических таблицах. О содержании лекций Карпинского и о его теоретических взглядах можно судить по сохранившимся рукописям его учеников: «Анатомия - трупоразъятие» и «Хирургия, преподаваемая профессором медицины Никоном Карповичем Карпинским, 1787». Кроме хирургии Карпинский немало сделал для усовершенствования преподавания анатомии, а также для развития российской фармакологии: он стал автором изданной на латинском языке оригинальной отечественной фармакопеи - «Pharmacopoea Rossica» (1798), которая в 1802 г. была издана в Москве на русском языке. Карпинский написал наставление «О лечении желтой горячки» (1804), участвовал в составлении карантинного и других уставов и инструкций для врачей. По его предложению был составлен первый «Российский медицинский список».

Одним из самых видных российских хирургов XVIII в. был Я.О. Саполович. Яков Осипович Саполович (1760-1830), сын казака, родился на Украине, в Киевской губернии. В 1772-1778 гг. учился в Киево-Могилянской академии, по окончании которой поступил в Кронштадтскую госпитальную школу, а проучившись год, перешел в госпитальную школу при Петербургском генеральном сухопутном госпитале. Здесь его любимыми предметами стали анатомия и хирургия. Получив в 1780 г. звание подлекаря, он продолжал учение и в 1783 г., став лекарем, по представлению профессора М.М. Тереховского был назначен прозектором госпиталя.

Не оставлял Саполович и хирургию, регулярно производя различные операции. К 1785 г., например, относится операция, когда он успешно проделал литотомию мальчику 13 лет, удалив камень весом 8 золотников. Потом он сделал еще две такие же операции (мальчику 7 лет и солдату 35 лет), удалив у них крупные камни весом 8 и 10 золотников. Эти операции молодого лекаря, как и другие вмешательства, которые он осуществлял в Петербургском генеральном сухопутном госпитале, получили широкую известность. В 1786 г. по ходатайству старшего доктора госпиталя Ф.Т. Тихорского Саполовича назначили оператором. Вскоре способного хирурга переводят в адмиралтейский госпиталь, где он в качестве оператора возглавил хирургическое отделение и проработал почти пять лет.

1790 г. Саполович, оставаясь оператором в адмиралтейском госпитале, становится еще и профессором хирургии Петербургского медико-хирургического училища. Саполович был не только искусным хирургом, но и отличным терапевтом: именно он первым в России начал при обследовании больных применять перкуссию и аускультацию.

В петербургских госпиталях Саполович преподавал теоретическую и оперативную хирургию, обучал своих воспитанников методам лечения хирургических заболеваний и приемам оперативной техники. В то время его хирургическая деятельность развернулась в полной мере. В 1795 г. Саполовича назначили членом Медицинской коллегии, что явилось признанием его вклада в отечественную медицину и хирургию. В 1796 г. он становится еще и директором Петербургского медико-инструментального завода (и остается в этой должности более 30 лет, до 1829 г.). Однако после образования Петербургской медико-хирургической академии (1798) профессору хирургии Саполовичу, только вступившему в новую должность, пришлось оставить преподавательскую деятельность. По нелепому бюрократическому решению профессорам почему-то не разрешалось состоять членами Медицинской коллегии, и из-за этого новая академия, да и отечественная хирургия тоже, лишились одного из самых видных хирургов своего времени.

О взглядах Я.О. Саполовича на хирургию, об использовавшихся им способах лечения различных заболеваний позволяют судить его записки по хирургии, представляющие собой, очевидно, лекцию для учеников Петербургского медико-хирургического училища. Эти записки, помеченные 1797 г. и озаглавленные «Chirurgia professori Sapoloviza scribendi, sub chirurgi Petro Froeky, inpetropolitani» еще в начале ХХ в. хранились в библиотеке Уральского медицинского общества, первым о них в 1909 г. сообщил П. Кибардин.

Саполович очень серьезно и взыскательно относился к профессии хирурга, и тем своим ученикам, кто решил посвятить себя этой науке, адресовал определенные, довольно жесткие требования. «Посвятивший себя для изучения хирургическому искусству,- писал он,- должен быть здравого телосложения, бодраго и предприимчивого духа, но, чтобы достигнуть желаемого в оной части успеха, обязан отложить все житейские попечения, а паче относящиеся к праздностям и роскошам, а предуготовить себя должен начально знанием словесных наук и всех тех наук, кои имеют влияние на познание хирургической науки». Эти требования он сформулиро- вал исходя, скорее всего, из собственного опыта - хирургического и жизненного.

Говоря о причинах возникновения болезней, Саполович демонстрировал приверженность господствовавшим тогда взглядам. Так, причинами болезней признавались «остроты», проникающие в тело. Касался он и не очень-то связанных с хирургией послеродовых заболеваний. Однако самое интересное заключалось в тех разделах записок, которые Саполович посвятил собственно хирургии. Вот, например, борьба с кровотечением. «Кровь, текущая фонтаном, удерживается различными лекарствами и инструментами, - указывал Саполович. - Лекарства, употребляемые для сего, суть, тройной спирт и из оного составленныя другия, как-то: essentia, tinctura- растительными и минеральными кислотами и теми телами, в коих кислоты находятся, а именно - квасцы, разные купоросы. Но иногда оныя тела оказываются более вредными, нежели полезными, поелику от употребления оных оказывается жестокая боль, возжение и нередко - антонов огонь... Полезнейшими почитаются - березовый трут и дождевик, кои, будучи приложены, отверстия перерезанных сосудов совершенно затыкают без всякого раздражения».

Говорилось в записках Саполовича и о том, как быть, если применение всех этих средств не даст эффекта. «Но ежели озна- ченныя лекарства не окажут желанного действия,- подчеркивал Саполович,- тогда должно выше течения крови прижать боевую жилу к кости, которою ни есть из тех машин, которые называются tourniquet. За полезнейшую в сем случае почитается машина Froeky, а потом должно перевязать боевую жилу». Рекомендации по использованию турникетов, в том числе и турникета Фрэки, для того времени были вполне рациональными.

Как пример операции, при которой возможно сильное кровотечение, Саполович приводил ампутацию бедра. «При ампутации бедра, - предупреждал он, - хотя в большом стволе кровь остановлена будет, но нельзя избежать, чтобы через множайшия ветви, коих здесь превеликое количество находится, не последовало сильное кровотечение, поэтому многие врачи на сем члене отсечение производить не советуют». Все-таки в случае крайней необходимости профессор советовал делать ампутацию бедра ближе к самому колену, на расстоянии трех или четырех пальцев. «Если ж не можно сего сделать, и дело в том состоит, чтобы разрез делать поближе к самому брюху, то надобно знать, что в сем великая опасность жизни содержится, так что лучше для избежания опасности предоставить дело натуре».

Опаснейшим осложнением каждой хирургической операции был тогда «антонов огонь» - причины его были неизвестны, бороться с ним было очень трудно. Трудно, но можно, считал Саполович, и рекомендовал в качестве «лучшего и новейшего средства aer fixus: берут кислаго теста сколько угодно, намазывают на тряпку, присыпают сверху чистым мелом. Кислое тесто, растворяя мел, производит довольное количество aeri fixi, который, исходя из мела, своею силой в телесных частях производит то, что гнилое от здороваго надвигается мало по малу. Тогда другого средства не остается, как сделать отсечение умершей части». Тоже, в общем, дельная рекомендация для того времени.

Правда, не все, о чем писал Саполович, что он советовал делать, соответствовало передовым научным устремлениям. Так, при созревании гнойников следовало, по его мнению, «беречься употребления слабительных, ибо тогда со всего тела делается прилив к кишкам, следовательно, и материя, находящаяся в нарыве, может в тело поглощаться и сим самым всеконечно может производить худыя следствия». Раны дыхательного горла он считал весьма опасными потому, что «через раны сего рода воздух, вливаясь в знатном количестве, растягивает воздушные сосуды, а тем самым, прижимая в легких сосуды кровеносные, препятствует прохождению крови, от чего следует трудное дыхание, тоска непомерная, тягость в грудях, а засим прекращение кругообращения крови и, наконец, прекращение жизни человеческой». И все-таки о трахеотомии Саполович говорил как об операции в некоторых случаях очень полезной.

Как хирург Саполович постоянно пользовался различными хирургическими инструментами и знал в них толк - недаром он в течение многих лет возглавлял Петербургский медико- инструментальный завод. Поэтому, основываясь на собственном опыте, он писал, что «есть люди, которые чрезвычайно боятся хирургических инструментов, так что от единого взору падают в обморок». Однако его отношение к разным инструментам было неодинаковым. Так, он упоминал о «машине BotalTa», которая, судя по описанию, представляла собой нечто вроде гильотины - падавший нож в мгновение ока отсекал подставленный член. Писал он и о том, что при ампутации пальцев употреблялось долото

и молоток, и палец вместе с мягкими частями отсекался моментально. Впрочем, Саполович не одобрял употребления этих инструментов, мотивируя это тем, что при этом раздробляются кости и рана долго не заживает, а также трудно бывает справиться с кровотечением.

Среди разнообразных операций, которые описывал в своих записках Саполович (и которые он, может быть, производил и сам), были операции на кишках - сшивание кишок при ранениях. Вот что он писал по этому поводу: «Советуют в диаметр кишки вкладывать трубочкою карту свернутую, смазав оную oleo teretinthini, или бычачье горло, высушенное, смоченное в виноградном вине и смазанное balsamo Peruviano, и потом на оных соединять и укреплять продетою нитью края. По уверению некоторых писателей, якобы два конца перерезанной кишки сростаются, а дыхательное горло, согнивши, выходит через задний проход». Однако собственный опыт Саполовича не подтверждал, по-видимому, «уверений некоторых писателей», его коллег-хирургов, и поэтому он скептически относился к этому способу сшивания кишечника, считал раны кишок смертельными. А вот сшивание обычных, наружных ран оказывалось эффективным. Раны сшивали вощеным шелком и струнами. При глубоких мышечных ранах следовало применять «сошвение с палочками», которое описывалось Саполовичем так: «Две нити, сделанныя тесьмою из шести простых нитей разного цвета, соединить воедино воском. Две оныя нити вдеть в ушки четырех игол, продеть сквозь края раны снизу вверх, отступив от оных на четыре линии геометрическия. Потом, разделив всякий конец на три доли и между двумя долями положив палочки, притягивать, пока края соединятся, и завязать на одной стороне узлом неразрешимым, а на другой - простым и петлеватым, остальными же долями разного цвета подушечку, приложенную на края, прикрепить». После сшивания раны на нее накладывали различные мази и перуанский бальзам, покрывали корпией и перевязывали бинтом. Иногда, напротив, применялся раздражающий метод лечения, так как принималось за аксиому, что рана может закрыться только путем нагноения.

Вот как рекомендовал Саполович поступать при ранении нервов: «Для излечения прободения и до половины разрезанных чувствительных жил должно пустить кровь и дать прохладительныя лекарства и на рану прикладывать теплое скипидарное масло.

Если болящаго мучит боль непомерная и судороги, то, по мнению новейших писателей, повинны мы прикладывать на рану снотворительныя лекарства. Буде сии средства не окажут желанного действия, остальную часть чувствительной жилы надо перерезать, от чего все те жестокие припадки исчезают, но остается вечный паралич в конечностях».

Описывал Саполович и предоперационную подготовку больного. Перед каждой операцией требовалось провести особое приго- товление. Оно заключалось в кровопусканиях, назначении легкой диеты и слабительных. После того как больной в достаточной мере ослабевал, приступали к самой операции.

Саполович формулировал показания к оперативному лечению, писал о том, в каких случаях хирург должен был оперировать. Прежде всего это были различные повреждения (травмы) - здесь оперировать приходилось в силу необходимости. Хирургам следовало производить операции при гнойниках, свищах и опухолях. Нужно было, наконец, оперировать при ущемленных грыжах, испробовав, однако, предварительно все принятые тогда средства к их вправлению, не исключая и кровопусканий, и «клистиров из дыму табач- ного нарочно к тому назначенным инструментом». Устранив тем или иным способом ущемление, назначали бандаж.

Конечно же, принимая во внимание фрагментарность дошедших до нас записок Я.О. Саполовича, трудно составить полное представление о его хирургической активности, об операциях, которые он проводил в петербургских госпиталях, о том новом, что он внес в хирургию. Одно можно утверждать вполне определенно: уровень хирургии, которую практиковал профессор Саполович, соответствовал в основном общеевропейскому.

Как профессор хирургии, Саполович многое сделал для повышения качества преподавания своей специальности в медико- хирургических училищах. Так, в 1792 г. он вместе с С.С. Андреевским внес предложение повысить требовательность к экзаменовавшимся на лекарское звание, добиваться, в частности, их лучшей «последипломной» клинической подготовки: «Если которые во время экзамена удостоятся лекарского звания, таковые обязаны пробыть еще в госпитале полгода, но не менее». Позднее, опять вместе с С.С. Андреевским, Саполович разработал меры по улучшению деятельности медико-хирургических училищ, по повышению качества обучения будущих врачей и хирургов. Эти весьма рациональные меры вошли в «Предварительное постановление о должностях учащих и учащихся» (1795).

В этом постановлении обращали на себя внимание разделы об обязанностях профессоров («учащих»). Вот что говорилось о профессоре хирургии: «Для преподавания хирургических лекций определяются вторник, середа, пятница и суббота, от 4 часов до полудни... Приступая к операции над мертвым телом, вопервых действию оной предшествовать должна обстоятельная теория, без которой ни единая над мертвыми телами операция производима быть не может. Показав самым делом производство оной, буде время и обстоятельства позволяют, для лучшего в сей части утверждения, учащиеся собственными руками к повторениям допускаются.... Профессор великое при сем случае внимание обращать должен на способности, склонность и твердость духа каждого учащагося, яко на такие качества, которые не многим свойственны и потому редкие к сей науке охотно прилепляются... Делая над больными в хирургическом театре операции, наблюдать тишину и человеколюбие, во время которой, находясь по своим местам учащиеся со вниманием примечают действия своего профессора. Пред началом операции, разумея в отсутствии больного, изъясняет профессор собравшимся в театре ученикам краткими словами силу, важность и самыя орудия, к оной принадлежащия... Июнь и июль препровождать в наставлении перевязочному искусству на чучелах».

Все это во многом созвучно тому, что содержат дошедшие до нас «Записки» Я.О. Саполовича, а что-то (например, о качествах, которыми должен обладать будущий хирург) едва ли не дословно повторяет высказанные там его мысли о хирурге. Существенно и то, что Саполович ясно и четко выделил три основных раздела в изучении тогдашней хирургии - оперативную хирургию, клиническую хирургию, десмургию, определил последовательность их изучения. Обращали на себя внимание и изложенные в этом постановлении морально-этические правила, которыми следовало руководствоваться всем «учащим»: «Должность профессоров не только состоит в обучении юношества наукам, но и в наставлении его благонравию, человеколюбию и состраданию к удрученному болезнями человечеству. Любовь и привязанность должны они снискивать кротостию и ласковым обхождением и в случае по- грешности их, при изъявлении своего неудовольствия, отнюдь не

употреблять поносных выражений, но исправлять тихими и благоразумными увещаниями, ибо гнев и неблагоразумная горячность не суть средства к исправлению худых нравов, а притом напоминать здесь и то, чтобы в присутствии учащихся учения другого профессора ни под каким видом не порочить».

Вместе с Н.К. Карпинским Саполович написал еще одну весьма полезную работу - наставление «О испытании докторов, из чужих краев прибывающих» (1797). Много полезного сделал Саполович и как руководитель Петербургского медико-инструментального завода. Ему принадлежит заслуга обеспечения российских хирургов надлежащим инструментарием для проведения самых разнообразных оперативных вмешательств. На этом же заводе производилась экспертиза тех инструментов, которые закупались за рубежом. Об этом свидетельствует следующее предписание: «Г-ну кол(ежскому) сов(етнику) Саполовичу. По предписанию медицинской конторы дан С.-Петербургскому купцу Иванову наряд о поставке 100 эластических катетеров в вверенный Вам инструментальный завод, в который они так скоро поставят, то, освидетельствовав их в доброте и сделав в несколько катетеров серебряную проволоку, иметь представить в 3 экспедицию». 11 июля 1807 г. в распоряжение директора завода Саполовича поступили «восемь батальонных и восемь карманных наборов инструментов, сделанных по новым образцам англичанином Бруном». Саполович должен был наборы освидетельствовать, сличить с отделываемыми на инструментальном заводе и «немедленно донести».

Среди российских хирургов конца XVIII в. пользовался известностью и П.М. Шумлянский. Павел Михайлович Шумлянский (1750-1824) родился близ Полтавы и первоначальное образование получил в Киево-Могилянской академии. В 1773 г. он вместе с братом А.М. Шумлянским, впоследствии знаменитым исследователем строения почек, поступил в госпитальную школу при Петербургском генеральном сухопутном госпитале. Учился он весьма успешно и уже через год сдал подлекарский экзамен. Несколько лет он служил в армии подлекарем, а в 1777 г., сдав еще один экзамен, стал лекарем и продолжал служить в армии. Однако в 1784 г. ему удалось поехать во Францию, в Страсбургский университет, где в 1789 г. он защитил диссертацию «De proxima topicae inflamationis causa» («О непосредственной причине местного воспаления»). Диссертация Шумлянского была переведена на немецкий язык и опубликована в сборнике лучших работ по хирургии, вышедшем в Лейпциге в 1794 г.

По возвращении в Петербург в 1790 г. Шумлянский сначала был младшим доктором Петербургского сухопутного госпиталя, в 1793-1795 гг. - профессором анатомии и хирургии Кронштадтского медико-хирургического училища, а с 1795 по 1798 г. - профессором Московского медико-хирургического училища: здесь он преподавал хирургию и «материю медика» (фармакологию). После преобразования этого училища в Московскую медико- хирургическую академию Шумлянский был избран ординарным профессором хирургии. При этом он управлял и существовавшим тогда в Москве заводом хирургических инструментов. С 1805 г. он был профессором хирургии Харьковского университета. Был избран почетным членом Медицинской коллегии.

П.М. Шумлянский известен как автор ряда сочинений по хирургии и медицине. Еще будучи младшим врачом госпиталя, он написал интересную работу «Объяснение испытанного действия воды на тело огнем охваченное и стужею пораженное» (1792), в которой высказал свое мнение по малоизученным вопросам лечения этой нередкой патологии. Так, рассматривая весьма актуальный для России вопрос о помощи при отморожениях, он рекомендовал помещать обмороженные конечности в холодную воду, чтобы обеспечить их постепенное согревание. Большинство своих работ П.М. Шумлянский написал в годы профессорства в Харькове. Ему принадлежит, например, работа по травматологии «Примечания с дополнениями к науке о вывихах костей» (1821), статья «О младенческой пупочной грыже» (1811) - едва ли не первое в отечественной литературе сочинение по детской хирургии, ряд работ об использовании минеральных вод (1806, 1808, 1809), а также сочинение «Размышление о врачебной науке» (1789).

Потребности жизни диктовали необходимость дальнейшего совершенствования подготовки врачей. С этой целью был разработан ряд мер. По-прежнему много внимания обращалось на квалификацию врачей, приезжавших в Россию: об этом говорилось еще в работе Я.О. Саполовича и Н.К. Карпинского «О испытании докторов, из чужих краев прибывающих» (1797).

Все врачи, особенно доктора медицины, приезжавшие в Россию из-за рубежа, держали теперь экзамен на возможность медицинской практики в стране, на право пользоваться степенью доктора медицины: изъятий из этого правила не было ни для кого, ослушники строго наказывались. Век Просвещения, развитие естествознания, прогресс медицинской науки и практики, в том числе хирургии, властно требовали иметь в стране знающих и умеющих специалистов, а для этого непрестанно совершенствовать подготовку врачей. Основанный в середине столетия медицинский факультет Московского университета еще только набирал силу, студентов там было очень мало, преподавание клинической медицины и хирургии велось явно неудовлетворительно. Поэтому основное внимание было обращено на госпитальные школы. Несмотря на то что фактов заведомого отставания уровня преподавания в этих школах от передовых университетов Западной Европы не приводилось, да их, скорее всего, и не было, все же выявилась тенденция стремления отечественного высшего медицинского образования к общеевропейскому уровню, к практике европейских университетов.

В 1786 г. была осуществлена реформа высшего медицинского образования. Госпитальные школы обрели самостоятельность - их отделили от госпиталей, назвав медико-хирургическими училищами. Было образовано три училища - Московское, Петербургское (в его состав вошли обе петербургские госпитальные школы) и Кронштадтское, число учеников в них значительно возросло, в среднем в два раза. В каждом училище образовали четыре кафедры: анатомии, физиологии и хирургии, ботаники, «материи медика» и химии, патологии, терапии и медицинской практики, акушерства, женских и детских болезней. Учебной и клинической базой медико-хирургических училищ оставались генеральные госпитали - Московский, Петербургский сухопутный и Кронштадтский адмиралтейский. Создание специальных кафедр призвано было значительно повысить уровень теоретического практического обучения. В частности, обращало на себя внимание, что хирургия, как и прежде, изучалась в тесной и неразрывной связи с анатомией и физиологией, что соответствовало давней традиции российских госпитальных школ, и призвана была подчеркнуть важность всесторонней подготовки хирургов.

Проблема подготовки отечественных хирургов ставилась как одна из важнейших еще в инструкции, которую Екатерина II дала вновь образованной Медицинской коллегии в 1763 г.: коллегии было велено, «дабы в госпиталях содержан был порядочный театр анатомический, и чтобы молодые из Российских обучаемы были хирургии». Необходимость совершенствования подготовки отече- ственных врачей и хирургов, неразрывно связанная с прогрессом отечественной медицины и хирургии, по-прежнему оставалась в центре внимания. Об этом много размышляли ведущие российские ученые и врачи.

Важные суждения высказал, в частности, Д.С. Самойлович в своей рукописи «Способ наиудобнейший ко восстановлению медико-хирургической науки при армиях и полках, в батальонах и при других воинских командах, а во флоте на кораблях, и по приведению оного по всему государству во всетончайшее совершенство...». Эту рукопись обнаружил историк медицины В.В. Куприянов. Предлагавшиеся Самойловичем меры и нововведения были продуманными и взвешенными, а подготовке врачей и хирургов и совершенствованию их знаний уделялось особое внимание. Самойлович отмечал важность осуществлявшегося в медико- хирургических училищах клинического обучения будущих врачей и хирургов: «В единой России сей есть всеудобнейший способ науки сей (медицины и хирургии. - М.М.) выучиваться. В иных государствах начинают оной поучатися на бумаге. А в России всегда и повсюду поучаются оной от самого начала около болезнующих постелей, и в амфитеатрах анатомических». Вместе с тем он писал о необходимости больше внимания обращать на широкую общебиологическую подготовку будущих врачей и хирургов. Предлагались также реальные меры помощи врачам и хирургам в совершенство- вании их знаний, а перед наиболее способными и просвещенными открывались широкие перспективы. Самойлович предлагал также ряд других мер, которые следовало принять, после чего «в самоскорейшем времени врачебная и медико-хирургическая науки совсем во новую облекутся ризу. Будут навсегда имея вседовольное время ко изучению науки своей, выходить из госпиталей (т.е. из медико-хирургических училищ. - М.М.) совершенные и наидостойнейшие врачи, а паче медико-хирурги, яко по целой России самонужнейшии во все места».

Медицинская коллегия с большим интересом встретила все то, что предлагал Д.С. Самойлович. Его предложения были учтены. Вскоре Медицинская коллегия приняла «Предварительное постановление о должностях учащих и учащихся, до воспоследования полного для врачебных училищ устава» (1795). Общее число

должностей профессоров в медико-хирургических училищах было увеличено до семи: математики и физики, химии и ботаники, анатомии и физиологии, «материи медика» и рецептуры, патологии и терапии, повивального искусства, хирургии. Были введены также должности заместителей профессоров - адъюнктов. Строго регламентировались обязанности профессоров. Проводимой профессором хирургии демонстрации операций на трупах должна была предшествовать «обстоятельная теория». Предусматривалось, что после демонстрации профессора ученикам, если позволяли время и обстоятельства, следовало собственноручно повторить эти операции.

Срок обучения в училищах был отныне ограничен пятью годами, зато более солидной становилась теоретическая подготовка. В первый год изучались математика, физика, химия, ботаника, анатомия и физиология. Эти же предметы (за исключением математики) входили и в программу второго года обучения, и к ним лишь присоединялись «материя медика», патология, терапия, умение писать рецепты. Наконец, в программе третьего года обучения, помимо патологии, терапии и ботаники, была хирургия, причем устанавливалось, что ученики «по понедельникам и четвергам упражняются в препарировании собственными руками на мертвых телах в черной анатомии», т.е. изучают предмет, который впоследствии определили как топографическую анатомию и оперативную хирургию. Прошедшие трехлетний срок обучения и сдавшие необходимые экзамены получали звание и квалификацию подлекаря.

Однако обучение на этом не заканчивалось. Наиболее способных учеников оставляли в училище еще на два года. На четвертом году происходило обучение акушерству и совершенствование в хирургии, после чего им присваивалось звание «кандидат хирургии», затем они обязаны были заниматься: «а) лечением болящих и под наблюдением госпитального доктора и штаб-лекаря чрез целый год- в) всякий кандидат должен сделать не менее четырех над мертвым телом важных операций и два анатомические препарата- с) каждый кандидат понедельно обязан быть дежурным при обсервационной палате с двумя третьеклассными учениками и класть на бумагу (т.е. записывать. - М.М.) профессора клиники наблюдения, вести записку всем таковым примечаниям, выполнять делаемые им предписания и чинить поверенные им исследования и опыты- d) по окончании года (т.е. пятого года обучения. - М.М.),

ежели предписанную им должность выполняли в самой точности и важных не имеют за собой пороков, быв произведены лекарями, троякое имеют преимущество пред прочими».

Это «троякое преимущество» было достаточно солидным и заключалось в следующем: предусматривалось, что «лекари 1) употребляемы будут к важным должностям и определяемы на выгоднейшие места- 2) выслужив пять лет в звании лекарском, по сочинении диссертации, защищенной в Медицинской коллегии и удостоенной к напечатанию, без всякого другого испытания производимы будут в доктора- 3) ожидать могут определения в адъюнкты и быть со временем настоящими профессорами». Таким образом, наиболее способным открывалась широкая дорога в науку.<< ПредыдушаяСледующая >>
Внимание, только СЕГОДНЯ!