Философская концепция человека с. Л. Рубинштейна в контексте гуманистической и позитивной психологии

С. Л. Рубинштейн принадлежит к числу тех немногих отечественных ученых советского периода, в творчестве которого экзистенциально-гуманистическая проблематики имеет прочные основания. Можно сказать даже больше: если в отношении большинства других известных советских психологов правомерно говорить лишь об открытости их концепций к проблематике, характерной для гуманистической психологии (Леонтьев, 1997, с. 8), то у Рубинштейна она органично вплетена в его представления о субъекте, определяя содержание и конечный смысл разработанного им субъектно-деятельностного подхода к изучению психических явлений и человеческой жизни.

Ученый ставит эти проблемы уже в самом начале своей научной деятельности, когда в ранних опубликованных статьях и рукописях пишет о необходимости сохранить реального субъекта из плоти и крови, обретающего право на свое бытие и человечность жизни, и делает их центром внимания в последние годы жизни, когда в дневниковых записях заявляет о своем желании и готовности реализовать, наконец, самое главное для себя – написать книгу сердца, его сердца, книгу «о человеке, о жизни, о человеческих отношениях, книгу о человеческом счастье, книгу о больших внутренних движениях», что представлялось ему «еще несравненно важнее» (Из дневников, 1999, с. 20). Его последняя и, к сожалению, не завершенная при жизни книга «Человек и мир», которая родилась, по его словам, «в трудное время как плод мужества и силы» (там же, с. 21), – это глу бокие, хотя и не всегда развернутые мысли и размышления о человеке, о его месте в мире, о бытии, о жизни и смерти, этике, смысле жизни, красоте, любви и т. д. Она содержит отрефлексированные суждения о тех феноменах личности и сторонах человеческой жизни, которые представляют преимущественный интерес и предмет исследования гуманистической психологии, возникшей в западном, прежде всего американском обществе, в конце 50-х и начале 60-х годов прошлого столетия, включая и то новейшее ее ответвление, которое в самом конце получило название позитивной психологии.

Экзистенциально-гуманистическа я, как и проблематика позитивной психологии, направлена на изучение жизненного мира и потенциальных возможностей человека в их высших проявлениях и духовных устремлениях на основе признания приоритетной ценности человеческой жизни и утверждения блага человека высшей целью общественного развития. Эта проблематика формировалась в противовес бихевиористским, психоаналитическим и позитивистским взглядам на личность с их сциентистски механистическим подходом к человеку, в котором главное значение придавалось низшим влечениям, «темным сторонам» и простейшим механизмам поведения в ущерб «верхним этажам», смысловым образованиям и целостности личности. Напротив, в центре гуманистической и позитивной психологии становится целостный человек, открывающий свое собственное бытие и вступающий в связь с другими людьми и социальными группами.

Свое принципиальное несогласие как с «глубинной психологией» фрейдовского толка», так и с «поведенчеством» и другими механистическими трактовками деятельности С. Л. Рубинштейн заявляет уже в начале 30-х годов прошлого века, когда закладывались основы его представлений об исторической природе человека, теории сознания, деятельности и субъекта, а также психологии личности с важнейшей для нее категорией потребности.

Особый статус потребности в психологии личности связан, согласно С. Л. Рубинштейну, прежде всего с тем, что в них «как бы заключен уже весь человек», выступая одновременно и как страдающее, испытывающее нужду существо, и как действенное, «активное – страстное существо» (Рубинштейн, 1946, с. 626). Главная идея разработанной им психологической концепции потребностей, в которой выражен ее истинно гуманистический смысл, – это идея многообразия и богатства исторически формирующихся потребностей человека. Именно с этих позиций критикует С. Л. Рубинштейн фрейдовскую концепцию мотивации и другие, биологически ориентированные ее теории, в которой главной движущей силой поведения выступают в конечном итоге «неизменные инстинктивные влечения», что крайне обедняет и искажает истинную природу человеческой личности. Он пишет: «Учение об инстинктивных влечениях, в пределе своем приходящее – в фрейдовском учении о сексуальном влечении – к представлению об одном-единственном двигателе, к которому сводится все» (Рубин штейн, 1973, с. 41–42).

В контексте темы статьи правомерно сопоставить теории потребностей двух авторов: С. Л. Рубинштейна и А. Маслоу – основателя гуманистической психологии, который еще в советское время стал известен у нас благодаря своей теории самоактуализации. В основе этой теории лежит, как известно, пирамидальная структура потребностей, вершину которой образуют потребности в самореализации, самовыражении, в творчестве, или, используя терминологию самого Маслоу, самоактуализации. Все они выражают в конечном итоге, по мысли Маслоу, необходимость «человека стать тем, чем он может быть» и поэтому представляют наибольший интерес в аспекте гуманизма.

Между тем и С. Л. Рубинштейн, не используя термин «самоакту ализация», много внимания уделяет в своих работах именно этим по существу потребностям, чаще используя по отношению к ним понятие духовности и связывая с ними творческие и другие возвышающие и облагораживающие человека силы и начала. Проблема духовных потребностей раскрывается им как проблема полноценного развития личности, преодолевающей различные формы отчуждения, как проблема раскрытия и утверждения подлинно человеческого содержания жизни, когда «культура становится природой человека» (Рубинштейн, 1946, с. 629).

Вместо самоактуа лизации, как осуществления себя, которая неприемлема для С. Л. Рубинштейна в силу ее односторонности, он предпочитает говорить о процессе постоянного восхождения, когда вершина достижений еще где-то впереди и на пути к ней человек многое претерпевает, преодолевает и побеждает. Дух «борения» и победы, которому предшествует напряженная работа над собой и за пределами себя, жизнеутверждающее начало, ориентация на высшие ценности бытия характеризуют теорию развития человека С. Л. Рубинштейна. Этим она выгодно отличается, на наш взгляд, от теории самоактуализации, в которой личность центрирована преимущественно на саму себя и замкнута в кругу собственных, подчас эгоистических интересов. Напротив, для С. Л. Рубинштейна главное – «в мере соотношения самоопределения и определения другим» (Рубинштейн, 1969, с. 358).

Важно подчеркнуть также и то, что в отличие от инстинктоподоб ного характера системы потребностей у А. Маслоу, между которыми существует четкая соподчиненность, причем верхние подчиняются низшим, потребности в концепции С. Л. Рубинштейна принципиально открыты для своего развития, приумножения и «очеловечивания», поскольку «в историческом развитии не только надстраиваются новые потребности над первичными инстинктивными потребностями, но и преобразуются эти последние, многократно преломляясь сквозь изменяющуюся систему общественных отношений» (Рубин штейн, 1973, с. 41). Для ученого самой важной является мысль о том, что в процессе становления «природы человека, потребности человека становятся человеческими потребностями» (там же). В свою очередь, богатство исторически развивающихся потребностей – все более многообразных и создающихся на все более высоком уровне – открывает, по его словам, перспективу и для богатства человеческой личности, и для более высокого уровня стимуляции ее деятельности. Все эти теоретические положения и логика размышлений ученого дают основание называть теорию потребностей С. Л. Рубинштейна не только общественно-исторической (Джидарьян, 1989), но и глубоко гуманистической.

Общегуманистическая идея «человеческого в человеке» или «очеловечивания», заявленная С. Л. Рубинштейном в своих первых работах и пронесенная через все последующие годы научных размышлений над природой человеческого бытия, находит свою более направленную и специальную разработку в этической проблематике последней книги «Человек и мир» уже собственно как проблема отношения к другому человеку, как проблема «Я и другой». Для человека, подчеркивает он принципиальную для себя мысль, «другой человек – мерило, выразитель его человечности. То же для другого человека мое „Я“» (Рубинштейн, 1973, с. 338).

Эти взаимоотношения людей являются д ля С. Л. Рубинштейна, как известно, определяющими при анализе человека и характеристики его как субъекта жизни, поскольку «человек есть человек лишь в своем взаимоотношении к другому человеку» (там же, с. 255), а «большая подлинная этика – это не морализирование извне, а подлинное бытие (жизнь) людей» (там же, с. 261).

Свое жизненное кредо, которое лежит в основании этих теоретических разработок и размышлений о взаимоотношениях людей друг с другом, С. Л. Рубинштейн выразил в дневниковых записях следующими словами: «достойно жить, жить так, чтобы глядя на тебя, рядом с тобой легче и лучше было жить по-настоящему другому» (Рубинштейн, 1999, с. 19). И несмотря на то, что его основное дело как ученого – научная работа, тем не менее, жить именно так, чтобы делать людям добро, для него «нечто несравненно лучше и больше», чем писать ученые книги. И уже в заключение рукописи «Человек и мир» он напишет о том, что главная цель проведенного им анализа человека и его отношения к другим людям, как и к миру в целом, состоит не в морализировании, а в ответе на вопрос о том, «как верно жить» (Рубинштейн, 1973, с. 384).

Отвечая на этот вопрос, С. Л. Рубинштейн полемизирует прежде всего с идеей экзистенциалистов о самосовершенствовании как глав ном предназначении и смысле жизни. Несмотря на популярность этой идеи не только у основателей экзистенциализма, но в дальнейшем также и у многих представителей гуманистической и позитивной психологии, он решительно не соглашается с ней. Главное возражение вызывает у него все те же чрезмерная замкнутость и направленность человека на самого себя, как и в теории самоактуализации. «Не себя нужно делать хорошим, а сделать что-то хорошее в жизни – такова должна быть цель, а сомоусовершенствование – лишь ее результат» (там же). С точки зрения ученого, высшее оценивается не по отношению к самому человеку, не просто как самосовершенствование, а с позиции того, как оно и что оно изменяет и усовершенствует в других людях.

Следует отметить, что аналогичные возражения в адрес этой, на первый взгляд, весьма «соблазнительной» идеи выражал и такой известный ученый экзистенциально-гуманистического направления, как В. Франкл. Причем его с Л. С. Рубинштейном сближает не только критическое отношение к идеям самоактуализации и самоусовершенствования, но и общность постановки и близость решения многих других проблем человека и его бытия: человек и мир, добро и зло, ответственность и свобода, совесть и долг, ценности и счастье, жизнь и судьба, любовь и смерть, вера и смысл, созидательный труд, духовность, трансцендентность и др. Совпадение взглядов по многим из перечисленных проблем этих двух выдающихся мыслителей-гуманистов ХХ в. объясняется, прежде всего, тем, что для В. Франкла, как и для С. Л. Рубинштейна, изначальным в их концепциях является направленность человека на мир, на других людей, что оба они исходят из реальных субъектов конкретного общества и конкретной исторической эпохи и поэтому в определении места человека в мире и специфики человеческого бытия шли – независимо друг от друга – очень близкими дорогами.

Сошлемся на одну только выдержку из работы В. Франкла, которая могла быть в равной мере принадлежать и С. Л. Рубинштейну: «Лишь в той мере, в какой мы забываем себя, отдаем себя, жертвуем себя миру, тем его задачам и требованиям, которыми пронизаны наша жизнь, лишь в той мере, в какой нам есть дело до мира и предметов вне нас, а не только до нас самих и наших собственных потребностей, лишь в той мере, в какой мы выполняем задачи и требования, осуществляем смысл и реализуем ценности, мы осуществляем и реализуем также самих себя». И далее: «Если человек хочет прийти к самому себе, его путь лежит через мир» (Франкл, 1990, с. 119–120).

Гуманизм, реализуемый в работах С. Л. Рубинштейна, выходит за рамки того, по выражению самого ученого, «куцего антропологизма», который не распространяется на мир вокруг человека, на природу, на то, что дано первично, естественно и при котором все превращается в нечто «сделанное», сфабрикованное, «как будто мир действительно является продуктом производства», а природа только материалом или «полуфабрикатом производственной деятельности людей» (Рубинштейн, 1973, с. 342). Против такого «вещного», прагматического отношения, «приводящего к изничтожению действительности» и принявшему в наши дни, к сожалению, катастрофические, глобальные масштабы, грозящие уничтожить все живое на земле и планету в целом, была направлена гуманистическая мысль учено го, когда он, размышляя о соотношении человека и бытия, говорит о необходимости правильно отнестись к Вселенной, к миру, к бытию, чтобы сохранить их первозданную красоту.

Для обозначения такого «правильного, человеческого отношения к миру», способного не только преобразовать его в соответствии с его сущностью, но и сохранить саму эту сущность, С. Л. Рубинштейн обращается к идее о созерцании, несмотря на в целом критическое к ней отношение в нашей философско-психологической литературе тех лет. Он восстанавливает в научных правах это понятие, связывая с ним особый способ отношения и приобщения человека к миру, от личному от действий, производственной деятельности, практических преобразований. Однако созерцание понимается им не в смысле пассивности, страдательности, бездейственности человека, которые привычно связываются у нас с этим понятием в связи с критикой созерцательности всего домарксистского материализма с позиций диалектического материализм. Для С. Л. Рубинштейна созерцание – не антипод активности и действенного начала человека, а лишь другая форма этой активности, реализуемая через познание и эстетическое переживание, т. е. идеально.

Развиваемая С. Л. Рубинштейном идея созерцательности направлена не только против хищнического, прагматического отношения к природе, миру в целом, но и против соответствующего отношения к человеку, против использования его только в качестве орудия, средства при достижении определенной цели, а также против отношения к нему лишь как носителю одной какой-либо общественной функции, роли, против сведения его к «маске» (там же, с. 364). Необходимость преодоления всех этих функционально-ролевых трактовок личности, лишающих человека возможности быть субъектом жизни, творцом своей истории и судьбы, является для С. Л. Рубинштейна первейшим условием для реализации гуманистического подхода к нему во всей полноте человеческого бытия.

В контексте развития идеи о созерцательности рассматривается С. Л. Рубинштейном и проблема любви как первейшей, острейшей, по его определению, потребности человека, обладающей действенностью «воспитанного гуманным правом чувства» (там же, с. 375).

Обращение к этой человечнейшей и одновременно очень личностной проблеме – тоже неординарный шаг для ученого в условиях чрезмерно идеологизированного мышления и общей заданности проблематики человека в философском мировоззрении тех лет. С. Л. Рубинштейн делает этот шаг, посвящая различным аспектам и ипостасям любви специальный параграф своей последней, плотно насыщенной мыслью книги «Человек и мир».

Три главные мысли определяют гуманистический смысл его фи лософско-психологической концепции любви: 1. Любовь есть нечто высшее, позитивное в утверждении бытия человека, выражение новой модальности в человеческом существовании – радости от самого существования другого человека как такового. 2. Любовь – «проявитель» всех лучших качеств человека «во всех планах жизни, во всех сферах человеческой деятельности». 3. Любовь – выражение особого творческого отношения к человеку, способствующего «утверждению бытия человека все более высокого плана, все большего внутреннего богатства» (там же, с. 377).

С позиций реального гуманизма и практики жизни решается С. Л. Рубинштейном и проблема «ближнего» и «дальнего», индивидуальности и общности в любви. В самой постановке, терминологии и понимании им этой проблемы просматривается неудовлетворенность тем, как она решается в религии, некоторых концепциях этического социализма, а главное – реализуется в самой действительности, в том числе и в обществе, в котором он жил и работал.

Решение проблемы любви в обозначенном аспекте С. Л. Рубинштейн видит в том, чтобы «в ближайшем увидеть идеал в его конкретном выражении» (там же). Решительно возражая против любви к абстрактному человечеству поверх и вне живых людей, которые тебя окружают, и называя ее худшим врагом подлинно живой человеческой любви к людям, С. Л. Рубинштейн пишет: «Любить человечество надо в людях, с которыми связывает тебя жизнь, и в них надо любить человечество таким, как оно есть, и таким, каким оно будет, таким, как оно становится и каким мы же должны его сделать» (из дневников, 1999, с. 20).

Сравнительный анализ показывает, что позитивная трактовка любви в концепции С. Л. Рубинштейна по ряду позиций очень близка взглядам тех зарубежных и весьма авторитетных психологов, которые представляют западную ветвь гуманистической и позитивной психологии. Среди них правомерно назвать прежде всего Э. Фромма, в работах которого феномену любви уделяется особенно много внимания и подчеркивается ее особая значимость для понимания личности и закономерностей ее развития. В этой связи отметим, например, лишь тот факт, что, как и для С. Л. Рубинштейна, любовь для Фромма – самая главная и истинная потребность каждого человека, которая в его концепции «гуманистического психоанализа» лежит в основе всех других человеческих потребностей и тем самым определяет процесс создания человеком самого себя.

Для стиля мышления и научного мировоззрения С. Л. Рубин штейна были характерны не только широта мысли, не только акцент на том, что определяет истинную человечность в человеке и воз вышает, поднимает личность на новую высоту, но и позитивный, оптимистический взгляд на многие, самые сложные и «мучительные» проблемы бытия, человека, отношения к жизни. И это не только проблема наличия зла и его соотношения с добром, но и страдания и смерти, несвободы и принуждения, конечности и бесконечности человеческой жизни, ее трагизма и др.

Не останавливаясь на всех этих проблемах, отметим лишь при нципиа льную д ля его этики, как части онтологии, мыс ль о том что «не сострадание к человеку, его бедам и несчастьям является ее основным содержанием» (Рубинштейн, 1973, с. 349), а учет и реализация всех возможностей, которые создаются жизнью и деятельностью человека. Но это не означает, конечно, что можно закрыть глаза на все трудности, тяготы, беды и передряги жизни. Они были, есть и не исчезнут в будущем, поскольку «никакой общественный строй при всей необходимости перестройки общества не устранит всех горестей человеческого сердца» (там же), не ликвидирует всех жизненных проблем, всю проблематику человеческой жизни (там же, с. 350–351). Речь в данном случае идет лишь о том, чтобы «открыть глаза человеку на богатство его душевного содержания, на все, что он может мобилизовать, чтобы устоять, чтобы внутренне справиться с теми трудностями, которые еще не удалось устранить в процессе борьбы за достойную жизнь» (там же, с. 350). Тем самым смысл эти ки для него не «сострадательное», как в христианском гуманизме, а «воинствующее» добро.

Этическая и жизненная позиция С. Л. Рубинштейна весьма оптимистична, светла и просторна. В этой связи правомерно соотнести, например, взгляды С. Л. Рубинштейна и утверждение Э. Фромма о трагичности существования и одиночестве человека во Вселенной, поскольку он, обладая разумом и способностью осознания, оказался отделенным от всего остального мира природы непроходимой пропастью. С. Л. Рубинштейн, напротив, пишет о своем чувстве единения с Вселенной, которое способно сделать жизнь не суровой и не одинокой для него на завершающем ее этапе. В его дневниковых записях последних лет жизни есть удивительные по позитивному настрою строчки об этом его мироощущении: «Живу я не в Дубултах, не в Москве, а во Вселенной силой и полнотой ее несокрушимой вечной и величавой жизни. И душе моей просторно и светло» (Из дневников, 1999, с. 19). И хотя с этим чувством приобщенности к Вселенной живется и дышится безбрежной жизнью, тем не менее, замечает ученый: «Вселенная без человека пустота! Лишь в единении с человечеством ты человек и жизнь-то ему полезна» (там же).

Эту масштабную идею единения человечества, человека и Вселенной С. Л. Рубинштейн включает в свою итоговую формулировку смысла человеческой жизни, которой и заканчивается книга «Человек и мир». Смысл человеческой жизни, делает он свой главный вывод, не только быть источником света и тепла для других людей, не только быть центром превращения стихийных сил в силы сознательные, не только быть преобразователем жизни, выкорчевывать из нее вся кую скверну и непрерывно совершенствовать жизнь, но и быть сознанием Вселенной и совестью человечества (Рубинштейн, 1973, с. 385).

Итак, при рассмотрении научного творчества С. Л. Рубинштейна в контексте гуманистической и позитивной психологии видны не только линии их соприкосновения, пересечения, совпадения, не только линии разъединения, расхождения и разногласия, но и линии совершенно самостоятельных и оригинальных его идей. И особенно важно подчеркнуть, что все эти идеи, мысли и суждения имеют единый центр – философско-психологическую концепцию человека как субъекта.

В одной из своих статей, посвященной гуманистической психологии, Д. А. Леонтьев совершенно справедливо из всей психологической литературы советских лет выделил книгу С. Л. Рубинштейна «Человек и мир», поскольку она, как он пишет, содержит удивительные по глубине и изяществу мысли по широчайшему спектру проблем экзистенциально-гуманистического плана. И остается лишь недоумевать, резонно замечает в этой связи автор статьи, «почему эта книга оказала столь незначительное влияние на работы психологов 1970–1980-х гг.» (Леонтьев, 1999, с. 8).

Отвечая на этот вопрос, наиболее правомерно предположить, что наше психологическое сообщество к тому времени оставалось все еще весьма «зашоренным» прежними установками и взглядами и не готовым необходимым образом осознать, тем более адекватно оценить и развить дальше эти новые идеи и мысли, резко контрастирующие со всем тем, что составляло содержание и определяло стиль мышления отечественных ученых в эти годы. Выражаясь фигурально, зерно упало на еще не подготовленную почву.

В отечественной психологической науке середины прошлого века С. Л. Рубинштейн оказался впереди своего времени совсем не случайно. Получив фундаментальное европейское образование по философии и осуществив к 30-м годам прошлого века глубокий анализ мирового состояния психологической науки, он и в последующие годы, несмотря на опустившийся в стране железный занавес, продолжал оставаться, пожалуй, более других советских психологов интегрированным в мировую психологическую науку, хорошо чувствовал тенденции ее развития, в том числе и наметившийся в 50-е годы поворот философско-психологической мысли в сторону гуманистических и экзистенциальных проблем. В силу этих же причин он не мог с годами не осознавать все острее также и неправомерную зауженность проблематики советской психологической науки, ее замкнутость на ограниченном круге проблем и необходимость «выхода» на широкие просторы «онтологии человека», на другой масштаб измерения – целого мира, в котором человек ищет и находит (или не находит) свое место, в котором он одно теряет, а другое при обретает взамен, что и составляет содержание и смысл человеческой жизни (Из дневников Сергея Леонидовича Рубинштейна, 1999, с. 22).

И как только появились первые признаки «оттепели», он осуществляет, по его же словам, прорыв через все навязанное ему прихотливым и суетным ходом жизни к этим просторам философской мысли и человеческого бытия, чтобы по-настоящему понять человека и межлюдские отношения и сделать их совершеннее. В этом заключалась для него «самая человечная и самая прекрасная из всех задач» (там же, с. 20).

К сожалению, скоропостижная смерть не позволила ему в полной мере осуществить все задуманное. Жизнь оборвалась на «полуслове», в ответственный, завершающий период работы над самой главной для ученого книги, которую он называл книгой своего сердца, по священной всему, что есть в жизни мужественного и великодушного (там же). Но и то, что успел С. Л. Рубинштейн сделать и что оставил всем нам в наследство, выдвигает его в ряды выдающихся ученых и гуманистов мирового уровня.<< ПредыдушаяСледующая >>
Внимание, только СЕГОДНЯ!